Светлана Бестужева-Лада - Невыносимая легкость бытия

Апофеозом собственности — мой!
Мой год, мой месяц и мой день рожденья.
Тройной залог — победы? пораженья?
Иль просто — пустоты? Какой ценой
Заплачено за простоту такую?
Какой ценой? Словесной шелухой!
Рифмую, плачу и опять рифмую,
Короче, остаюсь сама собой.
Нет дела. Есть всего лишь только слово.
Пустая форма существа пустого.
Так и живу: до первого «нельзя»,
В которое, как в стену, лбом врезаюсь —
И каюсь. Так самозабвенно каюсь,
Так навсегда и свято зарекаюсь,
Что в оторопь впадают все друзья…
До следующего моего «нельзя».

Поставить дату. Вспомнить давний год.
Какой был день? Какое счастье было?
Куда оно ушло? Куда уплыло?
И кто меня, не осудив, поймет?
Кто потерял меня — и не заметил,
Что потерял? Одна на целом свете
Была — такая. Поищи теперь.
Как ветра в поле. Как пушинку — в мае.
Не упрекала и не упрекаю.
Понятно, что без смысла нет потерь.

Но просится ненужная слеза,
Но копятся ненужные обиды…
О Боже, с полувзгляда было видно:
Так продолжать нелепо. И нельзя.
Но просится проклятая слеза…
Глаза б мои на это не глядели!
Но все сильнее качались те качели —
Не маятником, просто маятой…
Да это солнце слезы выжимало
И не от боли сердце замирало —
От высоты, от высоты одной.
Но просится ненужная слеза…

Наверное, мне надо проще быть.
Хотя бы там, где рифмы неуместны.
Хотя бы в тот момент, когда забыть
Все можно. Или — нужно? Неизвестно,
Что хуже: проще быть иль быть сложней.
Летать приятно — падать неохота,
А есть предел у каждого полета,
Как есть предел наивности моей.
Уже упала… Жестко и жестоко
Холодное касание камней
К останкам крыльев… Проще иль сложней
Вдвоем? А не вдвойне ли одиноко?
Что натворила, что я натворила!
Сама себя — и как! перехитрила…

Ведь думала изысканно, на «Вы»
Писать, мечтать… Но жизнь внесла поправки.
И вместо арабесковой заставки
Пишу пролог очередной главы —
Причем на «ты». Забавное смещенье
Привычных понятийных упрощений:
«Вам» было много проще, чем «тебе».
Обычно все наоборот бывает,
Но мною жизнь как мячиком играет,
И повороты резкие в судьбе
Лишь ироничней делают усмешку…
Жила себе, бездумно и безгрешно,
Плела из слов привычных кружева…
Ах, эти романтичные слова!
Ах, этот романтизм почти нездешний!
Проснулась? С добрым утром, милый друг!
Века прошли — все новое вокруг,
А ты так старомодно-безутешна.

Так и живем: все шутим да острим,
От встречи до другой перемогаясь.
Но, может быть, я снова ошибаюсь:
Один из нас не любит — лишь любим?
Мой вечный скепсис, что мне делать с ним?
Да, обожанья бедствие огромно,
Слепого обожания — вдвойне
Огромно. Просто не по силам мне.
От этого и строки так неровны,
И безусловность истины условна,
И впору закричать. Но, как во сне,
Нейдет ни слова с губ полуоткрытых.
Нет больше слов — и эта карта бита.
Но, слава Богу, боли больше нет.
Похоже, я — за болевым порогом,
Похоже, что очнулась я немного,
Раз снова различаю тьму и свет
И не сужу о прошлом слишком строго.
А скорбная мечтательность не нова
Для тех, кому все дело — только слово.

Попробуй-ка меня на нем поймать —
Скользну сквозь пальцы, вывернусь змеею,
Еще ужалю. Весело со мною?
На благо ли — такая благодать?
Слова, мечты, иллюзии — химеры,
Без времени, без места и без меры.
Меня на слове мудрено поймать,
Но просто — слишком! — подловить на слово
И словом же, не целясь, добивать…
Уже добил, не начинать же снова!
Да, знаю, не к лицу и не по летам,
Но что же делать, если правда это?

Как я люблю предчувствие стихов.
Когда ещё — ни шороха, ни звука,
Но кажется: протянешь только руку
И гроздь в ладонь — гроздь долгожданных слов.
Пока не начато привычное движенье
Руки — к перу, так сладко ощущать
Строк новых неизбежное рожденье,
На миг его — дыханье — удержать,
И — полной грудью — глубочайшим стоном —
На выдохе — со сказочного трона
Фантазии — как птицу отпустить
На волю стих. И сразу все простить.
И все забыть. И все припомнить снова.

Сказать всю правду? Или — подождать?
Успею. Все успею я сказать.