Луис Камоэнс - Лузиады. Сонеты

Что нимф прелестных — я тому свидетель —

Во власть уродам отдают отныне

И нет любви, есть случай лишь слепой?

Я за обман вас строго не сужу,

Хотя о нем давно имею вести,

И не прошу вознаградить по чести

Ту преданность, с которой вам служу.

Но больно мне, когда воображу,

Кто на моем обосновался месте —

Выходит, стал я жертвой вашей мести,

Виновны вы, а я ответ держу.

Хотя, сеньора, справедливо, чтобы

Обидчик был обиженным наказан,

Когда к тому весомый повод есть,

Но все же я, решив в порыве злобы,

Что за коварство ваше мстить обязан,

Столь низкую бы не назначил месть.

Ваш ясный, нежный, Ваш прекрасный взор

Недаром восхищает все живое,

И пред его сияньем остальное —

Ненужный, мелкий и ничтожный вздор.

А если яд любви до этих пор

Вас не смущал в девическом покое,

То знайте: крепнет пламя роковое,

Когда стремятся угасить костер.

Не думайте, что в искренне любимой

Нам недостаток будет неприятен,

Что наше чувство он убить готов.

Нет, мы во всем к возлюбленной терпимы,

Влюбленным сердцем мы не видим пятен.

Любовь лишь крепнет пред лицом врагов.

Любовь, меня питающая ядом,

Продли мне жизнь, чтоб я увидеть смог,

Как две звезды, чей свет мне сердце сжег,

Взирают на меня померкшим взглядом,

Как годы, проносясь над вешним садом,

Иссушат свежий розовый цветок,

Как в пышных косах золотой поток

Серебряным прольется водопадом.

Всему перемениться суждено,

И чувства переменятся, сеньора,

Но запоздавшая любовь смешна.

Рыдайте — Вас отвергнут все равно;

Так месть моя свершится — пусть не скоро,

Но все-таки настигнет Вас она.

Помыслить мог ли я, любовь моя,

Что к своему злосчастию в придачу

Я так необратимо Вас утрачу.

Увы, сеньора, Вам я не судья!

И я познал всю горечь бытия.

К своей удаче брел я наудачу,

Все потеряв, теперь в печали плачу.

О, если б он был предан Вам, как я!

Но Вы в своем надменном безучастье

Не замечали скрытого огня

Моей немой, неутоленной страсти.

А я без Вас не мог прожить и дня.

Так знайте, я — в оковах Вашей власти,

И даже смерть не вызволит меня.

Влюбленный в нимфу, сколько слез и мук 741

Принес Кефал отвергнутой Авроре,

Что лучшие ему дарила зори,

Бросая розы алые вокруг!

Спешит к Прокриде любящий супруг

И в дом родимый прибывает вскоре,

Но честь своей жены, себе на горе,

Он подвергает испытанью вдруг:

Вмиг изменив обличье и одежды,

Ей льстит и лжет, дает подарки в руки —

Прельщенная Прокрида молвит «да».

Так, убивая сам свои надежды,

Пускается на хитрости и трюки

Ревнивец, не довольный никогда.

Прокрида, уличенная в испуге

Укрылась от Кефала в дебри гор,

Хоть гнал ее, возможно не позор,

А лишь лукавство ветреной супруги.

Но муж, в любовном мучаясь недуге,

Утратил разум, и забыв с тех пор

Обиду, породившую раздор,

Отправился на поиски подруги.

Нашел ее, припал к ее стопам

И стал молить о снисхожденье, словно

Она чиста, а изменял он сам.

Так, пораженный слепотой любовной,

Безвинный муж, заглаживая срам,

Прощенья просит у жены виновной.

Как лебедь умирающий поет

На зыбкой глади озера лесного,

Когда впервые, скорбно и сурово,

На жизнь глядит уже с иных высот, —

О, если б он часов замедлил ход,

О, если бы расправил крылья снова!

Но славит он конец пути земного,

Освобожденье от земных забот, —

Так я, сеньора, здесь, в пути далеком,

Уже смирясь пред неизбежным роком,

Не в силах жить, берусь за лиру вновь

И снова славлю горькими словами

Мою любовь, обманутую Вами,

И Вашу изменившую любовь.

Мондегу 742тихий, ясная вода,

Воспоминаний край, для сердца чудный,

Где, ослеплен надеждой безрассудной,

Я шел за ней, но шел я… в никуда.

Я ухожу от милого гнезда,

Но памятью в мой путь, глухой и трудный.

Я уношу твой берег изумрудный.

Чем дальше ты, тем ближе, — так всегда.

Орган души, о родине скорбящей,

Судьба в чужие земли унесет,

К чужим ветрам, в неведомые чащи.

И все ж душа направит свой полет

На крыльях мысли, в прошлое летящей, —

Вновь погрузиться в глубь прозрачных вод.

Итак, судьбы узнал я благодать!

Лежу в пыли, и мне уж не подняться.