Вера Меркурьева - Тщета - Собрание стихотворений

Чужому. Так ли? Мальчуган, от роду
Лет девяти, стоит в одних трусах
И майке, в тапках – выскочил впотьмах
Взглянуть на станцию, а поезд – ходу –

Ушел. Он в наш. Ну, телеграмму вслед
Детдома эшелону: цел Сережа,
Везем. И – каша у кого, одежа –

К нему. По нитке с миру — и одет
Голыш. Правдивы матери слова:
Даю родных не знающим родства.

Даю родных не знающим родства
По крови – братьев и сестер. Так скажет
Мать, чье владенье – не скупая пажить
Лишь для своих детей, а мурава

Шелковая, для всех – идет молва
Не зря – кто отдохнуть, устав, приляжет
На ней – та мать, чьих рук трудами нажит
Дом – весь простор, но не для баловства

Ленивцев сытых, не на подневолье
Рабов, а дом труда свободных, где б
Работники нашли приют и хлеб

И соль чужой страны – своя жива
В ней родина, давая всё раздолье,
Всю полноту земного естества.

Всю полноту земного естества
В окне вагона – трудно жадным взглядом
Окинуть: позади блестит нарядом
Снегов земля, а здесь еще листва

Зеленая, и неба синева
Безбурно улыбается громадам
Гор вдалеке, широким рекам, рядом
С безводными песками. Не мертва

Нигде живая сила, – не проснулась
Пока, но только ждет, чтоб прикоснулась
Рука людская к спящей красоте

Стихии – щедро творческой мечте
И воле даст она всю землю, воду,
Всё, чем сама богата, всю природу.

Всё, чем сама богата, всю природу
Свою раскинув, показала нам –
Скитальцам – родина, пока мы там
Каталися от запада к восходу –

Навстречу солнцу, с ним усвоив моду
Восточную – всё раньше по часам
Вставать. Конец пути. Выходим. Гам
Иноязычный северному роду

Для слуха – дик, для глаза диво – розы
Об осень. Вдруг: «вы из Москвы?» — вопросы
Дождем – о ней. И в начатой главе

Пути – второй – на подступах к Москве
Мы здесь. О ней, собратья с юга, оду
Я вам даю – в утеху и в угоду.

Я вам даю в утеху и в угоду
Уму и сердцу, о Москве мой сказ –
Правдивый в изощрении. Для нас
Она – маяк, светящий мореходу

Средь бурь, магнит, железную породу
Влекущий, на конце земли – алмаз
Сияющий бесценно, что ни час,
И что ни день бесценней, год от году

Всё ярче. Имени нельзя ей дать
Сильнее и нежней, чем слово: мать –
Земля. Для нас – ее детей — нет доли

Светлей, чем, к ней припав и в дальнем поле,
Внять, как орлицы зовом, рыком льва
Стране и миру говорит Москва.

Ревнителю отеческих преданий,
Ценителю архивной старины,
Вершителю обрядов и сказаний,
Хранителю устоев кривизны.
Носителю мистического знака,
Властителю орнамента эмблем,
Любителю при свете Зодиака
Плести узор этических проблем,
Строителю магического кресла
(Дельфийского треножника) – тому,
В ком Византия строгая воскресла
По древлему уставу своему –
За это всё, за лик старинно-новый,
За жития мирского образец, —
Случайный дар: хотя и не терновый,
Но не лавровый – Миртовый Венец –
В стране, где нет ни мирт, не олеандра,
Приносит мудро «пленная Кассандра».

Вы помните – ночью, в углу разоренном,
Мы двое прижались на хламе дорожном.
Последний огарок – светил только он нам
Оплывом пугливым – да больше на что ж нам?

В молчании мы расставались – и было,
Всё было без слов решено и понятно.
Мгновение каждое вечностью стыло –
И так быстролетно, и так невозвратно.

Вы видите – встреча нам радость пророчит,
И осени солнце по-летнему ярко –
Но жалко мне, жалко той горестной ночи,
Той боли прощанья – в миганьи огарка.

Потерянный рай лишь нам видится раем –
Он не был тогда им, но станет теперь им.
Мы знаем , что любим – когда мы теряем,
А до или после – не верим иль верим.