Вера Меркурьева - Тщета - Собрание стихотворений

Склонясь над списками, читает
Мои корявые стихи,
И отпускная покрывает
Эпитрахиль мои грехи.
Он вяжет нить цитат и ссылок
Метафизическим узлом
«Трансцендентальных предпосылок»
И ноуменальных аксиом.

Единым свяжет пересказом
Ученых книжек сотни две,
И вот – заходит ум за разум
В моей немудрой голове.
В порывах страха безотчетных
Не раз помянут царь Давид.
– «За что ты мучаешь животных?» –
Покорный взгляд мой говорит.

Но подан ужин. Я немею,
И тщетно время стерегу,
И отказаться не умею,
И оставаться не могу.
Что делать смертным? участь нашу
Мы можем только претерпеть –
И прозаическую кашу
Вкусить, как божескую снедь.

Слились в узор платков ковровых
И сердца стук, и бой часов,
И лиц черты, знакомо новых,
И звуки чуждых голосов.
И я вздыхаю в думе праздной:
О, слишком много красоты –
Как хорошо с хозяйкой грязной
Браниться дома у плиты.

Не для меня высот Парнаса
Неомраченный небосвод.
И благо, что закрыта Лхаса
Для богомольцев круглый год.
Мы все у прошлого во власти,
И плен скрывать – напрасный труд –
Географических пристрастий,
Теософических причуд.

И всем нам свойственно при виде
Снежинок – думать о листве,
Мечтать в Москве об Атлантиде,
Как на Кавказе – о Москве.
И, всё чуждаяся фавора
Из этих рук – не мне, не мне, –
Я буду помнить свет Фавора
В моем завешенном окне.

Простым и неискусным ладом
Вечерних повестей начать –
О том, как были двое рядом
В одном, соблазн и благодать.

О том, что умноженьем скорби
Равно познанье бытию,
Что верно сердце четкой орбе
Своей – стальному лезвею.

О том, что песен зеркалами
Все зеркала повторены,
Что стали дни – ночными снами,
И стали днями — ночи сны.

Что больше лик свой жизнь не прячет,
Как сон, как призрак промелькнув –
И улыбается, и плачет,
Очаровав и обманув.

О том, кто, дав дыханье мертвой,
Испепелил живую ткань –
Быть может, божескою жертвой,
Быть может, в дьявольскую дань.

Не хочет быть св я зным,
Явственным миф мой,
Размеренно сказанным
Невольницей-рифмой.

Себе созвучный,
Нескладный, бесчинный,
Замучен, скрученный
Извилиной змеиной.

Язвит ужаленное –
Занозой, не стигмой –
Сверлит кандальное
Железо стих мой.

И этим – изломанным
Прикоснуться – ржавым,
Зазубренным, темным –
К светам, державам?

Ущерб, неуверенность –
В полноем свершений?
Своя соразмерность
Всех искажений.

Сны мои, мои ночи –
Темные, вещие.
Ярче видны, зорче
Твари и вещи.

Тот свет, тот зерцальный
Вечером, утром –
Славим, опечалены,
Печальным и мудрым.

Тот зов, тот нездешний
Из-за плена решетки –
Слышим, утешены,
Утешным, кротким.

Видим сердце, что сетью
Уловляет наше –
Виноградной ветвью,
Жертвенной чашей.

Тот Лик, тот восставший –
Он, как мы, особенный,
Прекрасный, отпавший,
«Во всем подобный».

Кем-то сказано –
Бежать чарованья
Великого соблазна –
Великого знанья.

Сны мои, мои бреды,
Вещие, тайные –
Мнитесь, поведав
Бывшее – чаянным.

Кто дал на руки
Слово – держать крепко?
Слово – огонь жаркий,
Пальцы – из воска слепки.

Слово мной обронено,
Землею спрятано.
Было огонь оно,
Стало клад оно.

Выну ль из-под спуда
Ут а енное?
Что оно, что? чудо?
Солнца, ночи ли тайна?

Жертва? страдание?
Милость? истина?
Не те названия,
Всякое ненавистно.

С тех пор в напасти я
Ищу потерянное
Мое слово власти,
Мое верное.

Сны мои, мои песни –
Тление, таянье –
Нет вас безвестней,
Нет отчаяннее.

Кто дал на руки
Книгу цветнолистую?
Страницы яркие
Излистываю.