Вера Меркурьева - Тщета - Собрание стихотворений

Скажите, мудрейший из певцов, напевнейший из мудре-
цов, не утаите: что это – знанье? с медом жальце? брильянт
на пальце? фолиант на полке? мудреный толк на толке?
Ах, мне страшны громады книг – вериг: на томе – том, на
доме – дом, и будто волк на волке.
Но, быть может, вас ваше знание тревожит и, умножаясь,
скорби множит?
быть может, век ученый вами прожит лишь для того, что-
бы сказать: не может ум обнять премудрости, доступной –
той маленькой, лет десяти невступно? быть может, вы всё
осторожней, строже подходите к закрытой двери ложи, где
пребывает вечное «Не-знает», и встречное царит «Него-
ворит»? почтительнейше я спрошу: быть может, от вопро-
са вас не съежит, не покоробит – опыт вами д о быт доста-
точный для тысячи коробок, таких, как я, пустых и нена-
сытных: что это – знанье? цвет защитный? приспособленье
самосохраненья? быть может, знание стреножит случай,
но радость жизни не створожит, и знать – не только стать
могучей, но – красивей, счастливее? быть может, мудрому
такой устав дан, что он обман на ложь умножит – и вый-
дет правда? ошибок ряд с иллюзий рядом сложит – и вый-
дет знанье? смиреннейшими я спрошу словами: быть мо-
­жет, вами обмана сев в колосьях знанья пожат? нет, этого,
конечно, быть не может: для вас – в себе самом одно и то
же – А р а вно Б – довлеет знанье самому себе, и знанье
знаньем знания не гложет… быть может…
Я отступаю. Я ничего не знаю и не ищу. Я допущу, чтоб
мудрославец меня наукоборцем кликал, но я пытаюсь от-
стоять артикул своего устава: право свое – не знать

Кор о ток жизни миг,
А знанья долог век.
Чем дальше мы от книг –
Тем ближе к току рек.

Начала всех начал
Слагая и дробя,
Ты всё, ты всё узнал,
Но ты забыл себя.

Пойдем на талый луг,
Пойдем, усталый, в лес.
Не много там наук,
Но много там чудес.

Пойдем, рука с рукой,
К пушистым веткам верб.
Смотри, смотри – какой
На небе узкий серп.

Прислушайся к вербе,
К весне, к весне самой —
Она поет тебе:
Ты мой, ты мой, ты мой.

И небо, и земля –
Раскрытых устья чаш.
Вверху, внизу поля
Поют: ты наш, ты наш.

И кто-то нам с высот,
И снизу нам сказал,
Что счастлив – только тот,
Кто счастия не знал.

Со страхом – и без веры – приступаю.
Ведь я же знаю: свыше меры – в чужого сердца храме, как
в хламе, разбираться, топтаться ножками-сапожками, иг-
раться словами, как бубенчиками, звать ореолы – венчика-
­ми, а то и рожками. И строже, чем я себя – никто меня не
судит.
Но – пусть будет.
Скажите, как вы верите? –
смиренно и уставно – и православно –
покорно и усердно, и неизменно благодарно и благосерд-
­но, сокровенно и – уж бесспорно – пленарно и соборно?
вы верите в небесной иерарх и и земные все повадки и ук-
­ладки: кафизмы, эктеньи, каноны, посты, поклоны, свечи
и лампадки – во все удавки ортодоксальной суши?
А не Судьба ль ведет игру азарта,
где жизнь – карты, ставки – души,
и Князем Мира в ней поставлен н а кон иеропоэт –
va banque – эротодьякон?
«Мои престолы – где крест» —
Звезд ореолы.
«Моя молитва – благоволение и мир» — не мелко выткан
покров багряный, коим скрыт потир, где «крестная зияла
розой рана», где страстью залиты Христовы страсти, где
терн и гвозди — счастья снасти.
Ой, много, много берете – даже и для Мистагога.
И тут же, тут – в согласии, не в торге – восторги оргий,
египетские, эллинские клики, все времена – повторней –
и все яз ы ки – соборне –
и не понять: на вашем троне – каких гармоний свят панте-
он иль пандемоний?
Но пусть, но пусть служить дано вам словом не двум, но
одному, твердя Ему в любви и боли: «Твоя да будет Воля».
Но вот чего я не пойму и не постигну: как вы спасетесь,
если я погибну? как вам – в венке из роз сиять утешно,
мне – тлеть во тьме кромешной? как свят святой, покамест
грешен грешный? как Лазарь, в раю увидев – брат в аду
томится жаждой, не бросит радость вечную свою, чтоб
разделить с ним вечность муки каждой? где полнота Хри-
ста – пока пуста хотя б одна черта?
И если вы нам говорите всё ж, что, зная, любите, что вери-
те, узнав – всё поправ, я говорю вам: ложь.
Вы, захвативший все потиры иль «кратэры» любви, и муд-
рости, и веры, вы – всех святынь монополист, всех струн
Орфей, всех тайн мист – не мудрый вы, не любящий и даже
не верящий, не истинного слова дождь живой, но вождь
слепых – слепой в своем мираже. Иль – вчуже слитый с
верой древний Ужас, химера Змия крылата – но не ваия Арарата.