Виктор Боков - Том 1. Стихотворения

Я говорю: — Прощай! — А он спешит
По дереву, бегущему на конус.
Поднимется к вершине и решит,
Что делать дальше. Бог ему на помощь!

И я пойду. И у меня дела.
Ты знаешь, муравей, мой друг хороший,
Природа и меня ведь создала,
Что б я всю жизнь спешил с веселой ношей.

Революция у нас в крови,
Как железо в яблоке антоновском.
Ну-ка, подойди, останови,
Обожжешься враз об это солнышко.

Революция — закон, металл,
Спаянный с живой людской ладонью,
Для нее любое беззаконье
Гибельно, — и Ленин это знал.

Весь я, революция, с тобой,
Я матрос, а ты моя эскадра,
Ты мой пост, а я твой часовой,
Чтоб к тебе враги не лезли нагло.

Ты прекрасна! Я тебе не льщу,
Я в тебя влюблен, как лебедь в Леду.
Ты дала мне крылья — я лечу
С верою в твою-мою победу!

Готовясь ночью к новоселью,
Сама сезонница-зима
Своей размашистой метелью
Воздвигла чудо-терема.

И чьи влиятельные визы
Ей разрешили в этот раз —
Великолепные карнизы,
Балконы, двери — первый класс?!

Белы поля, леса, дороги,
Все забрала зима в свой плен.
Как жалко, что медведь в берлоге
Не видит этих перемен.

А заяц… похитрее житель,
Хотя природой он не смел,
Но захватил себе обитель,
Какой сам Пришвин не имел!

Старится лес. Он какой-то порожний.
Меньше и меньше поклонники чтут.
Птицы в нем селятся все осторожней,
Как-то грибы неохотно растут.

Было: гудела февральская вьюга,
Было: хлестали и град, и гроза.
Не подводили деревья друг друга,
Горю бесстрашно глядели в глаза.

Нынче не то. Даже слабый ветришко
Валит под корень бывалых бойцов.
Так что и лес, простоявши лет триста,
Тоже сдается в конце-то концов!

Все полегает, что некогда встало
И поднялось над родною землей.
Ель на рассвете сегодня упала,
Прямо в болотину головой.

На землю хвойные лапы сложила
И простонала чуть слышно: — Народ!
Вот и конец! Я свое отслужила,
Лес молодой, выходи наперед!

Звучит во мне слово — дура!
Тихое слово — дура,
Ласковое слово — дура,
Нежное слово — дура.
«Дура, оденься теплее!»
«Дура, не дуйся весь вечер!»
Дура — совсем не обидно.
Дурак — это дело другое!
Дурак — это очень обидно,
Не только обидно — опасно.
А дура почти как Сольвейг,
А дура почти как Моцарт.
Дура необходима:
Для злости, для божьего гнева,
Для ужаса и контраста.
Дура — это прекрасно!

Кто ты, девушка раскосая?
Иль бурятка? Иль якутка?
Волосы — чернее кокса,
А лицо — белее первопутка.

Ну, заговори со мной!
Не гляди, что я не очень молод.
Я в душе — мальчишка озорной,
Хоть штыками времени исколот.

Я люблю людей. А ты — средь них,
Хоть еще живешь в семье у матери.
Хочешь, буду твой жених,
Рыцарь справедливый и внимательный?

Хочешь, буду дедушкой твоим,
Расскажу тебе забаву-сказочку?
В очереди вместе постоим,
Я тебе куплю баранок вязочку?

Хочешь, светлым ангелом взлечу
И зажгу на темном небе зарево,
К твоему упругому плечу
Крылышком притронусь осязаемо?

Хочешь, стану льдом средь бела дня
Возле Вереи иль возле Рузы?
Надевай коньки и режь меня,
Я стерплю во имя нашей дружбы!

Но в твоих глазах черным-черно,
Тут не жди помилованья частного.
Все, чего хочу, — исключено.
До свиданья, девушка! Будь счастлива!

Зима, как белая сирень,
Заполнила все селенье.
И снег по запаху сильней
И оглушительней сирени.

Он пахнет свежею мездрой
И свежевыпеченным хлебом.
Как хорошо его
Ноздрей
Попробовать под зимним небом.

Снег будто голубь на плече,
Он пахнет то полынью горькой,
То отдает арбузной коркой,—
В нем жизни больше, чем в луче.

Зима, как мельник, вся в муке,
Она как белая палата,
В ее старинном сундуке
Полно и серебра и злата.

И распален, и увлечен,
На старом вологодском рынке
Хожу, пытаю, что почем,
Пью молоко из теплой крынки.