Виктор Боков - Том 1. Стихотворения

Прислушайтесь! Звучит земля от встречи
Небесной влаги и земных травин.
И хочется весь мир поднять на плечи
И понести в распахнутость равнин!

И ты цветешь, чертополох!
И хочешь, чтобы были внуки.
Как страшен ты, и как ты плох,
Как безобразно колешь руки!

Не дам, не дам тебе расти
И засорять родную межу,
Я буду груб с тобой, прости,
Косой под самый корень срежу.

И высушу и разотру,
Я это знаю и умею,
И едкий прах твой на ветру
Без сожаления развею.

Где рос ты, посажу горох,
Стручков зеленых будет много,
Сгинь, сгинь с земли, чертополох,
И без тебя злодеев много!

Стоят в оврагах, как царевны,
Черемухи всея Руси.
А под Москвой, в моей деревне
Они особенной красы.

Они не ломаны, не гнуты
И не были ни в чьих руках.
Они, как девушки, обуты
И на высоких каблуках.

В изящных, нежных крепдешинах,
С несмелым оголеньем плеч,
Стоят черемухи в лощинах
И ждут счастливых майских встреч.

У апреля лицо в облаках.
С полустанка лесного Раздоры
Вижу я, как он держит в руках
Обнаженные косогоры.

Припадает к земле синевой,
Как в палате сестра к изголовью,
Лечит первой своею травой,
Как единственно первой любовью.

Он коровам играет в свирель.
Там, где дачная даль и платформа.
И животные сразу смирней
И добрей от подножного корма.

Ах, апрель! Колоброд, баламут,
Закадычный приятель с громами.
Ты, как в сказке, за десять минут
Можешь землю покрыть теремами.

Где ты бродишь, Андрей, мой апрель
И мои первомайские вести?
Я твою голубую свирель
Отличу в самом сложном оркестре.

Мы два неслуха! Два сорванца,
Две пронзительных песни планеты.
И останемся мы до конца
Малой малостью — только поэты!

Я однажды умру, не запомнив, какого числа,
К некрологу друзей отнесясь безразлично.
Капнет тихая капля с большого весла,
Это значит, что Волга печалится лично.

Дрогнет ветка. И дерево все до верхов
Будет зябнуть, узнав о развязке печальной,
Это значит, что я для российских лесов
Был не просто какой-то прохожий случайный.

Заволнуется в поле по-девичьи рожь,
И колосья уронит, и тихо заплачет.
Это значит, что в мире я сеял не ложь
И никто мое слово в застенок не спрячет.

Смерть меня заберет не всего целиком, —
Что-то людям оставит, и даже немало.
…А пока я тихонько пойду босиком,
Чтобы загодя тело к земле привыкало!

Порою поэзия ценит молчание
И мудрое мужество тихих минут.
Она никому не прощает мельчания.
Она — высота. А высоты берут.

А ты иногда, рифмоплет безголовый,
Поэзию спутав с поденным трудом,
В пустой колокольчик заблудшей коровы
Звонишь и звонишь, ну а толку-то в том!

Шерсть у мамонта светло-рыжая,
Шерсть у мамонта можно прясть.
Только мамонты вот не выжили,
Не спасла их нахальная масть.

Лед на мамонта навалился,
И однажды пришла беда.
Как же ты, таракан, сохранился
За холодною пазухой льда?!

Революция на крови
И на порохе зарождалась!
Эта роща ружьем насаждалась,
Силой, вздохом пробитой брони.

Потому цвет знамен ваших ал,
Что знамена кроплены борьбою,
Потому и народ подымал
Так уверенно их над собою.

Нет! Не вылинять красной краске,
Не погаснуть от вражьих клевет,
Потому что у нашей власти
Есть всесильное слово —
            Совет!

Вновь история создается,
Вся в ожогах и вся в дыму.
Все проходит — народ остается,
Все, что есть на земле — все ему!

Лесная держава стоит, не шелохнется.
Могучие сосны без просыпу спят.
Рассвет пробирается, словно молочница,
Надев свой неношеный, чистый халат.

Под нижними ветвями елки темно еще,
Ночь прячется в этот зеленый амбар.
На ноте высокой, пронзительной, ноющей
Работает зверь под названьем комар.