Оноэ Сайсю - Из японской поэзии

На утесе стою
и вижу, как волны прибоя
бьют о камни внизу,
оставляя белую пену —
зелена пучина морская…

Оглянувшись назад,
я вижу лишь берег пустынный.
Далеко-далеко
протянулись песчаные дюны —
может быть, до самой столицы…

И мои земляки
из славного города Нара [2] Нара — столица японского государства в VIII в., и по сей день в городе сохранилось множество храмов. —
я надеюсь, поймут,
как весной не знает покоя,
в дальний путь устремляется сердце…

На горе Касуга [3] Гора Касуга — невысокая гора в пределах древней столицы Нара. под сенью гигантского кедра
распустились весной
и белеют цветы подбела [4] Подбел (Andromeda) — род вечнозелёных кустарничков семейства вересковых. Цветет белыми цветами. —
на глазах невольные слезы…

На лугу Касуга
цветет одинокая вишня —
и, как древний поэт,
предвечерней порой вещает
о щемящей прелести странствий…

На горе Касуга
трепещут глицинии листья
на весеннем ветру
и показывают изнанку —
снова в путь пора собираться…

Хорошо на душе
оттого, что по древнему тракту
я сегодня иду —
пролегла дорога из Сахо
прямиком к далекой столице…

На зеленом лугу
приближаюсь к оленю [5] При крупнейшем синтоистском храме Касуга-тайся в г. Нара живут священные олени, которые свободно разгуливают по окрестностям без рожек,
что прилег отдохнуть,
и, как видно, моим приходом
он ничуть не обеспокоен…

Незнакомый старик —
вот кем детворе деревенской
я, должно быть, кажусь.
После стольких лет наконец-то
возвратился в края родные…

Снова вижу его,
мое ненаглядное море!
В доме на берегу
наконец-то разоблачаюсь —
городскую одежду снимаю…

Я бреду по песку
все дальше вдоль кромки прибоя —
и в подошвы мои
то и дело впиваются крошки
от раздробленных морем ракушек…

Небосвод поутру
подсвечен зеленой листвою —
ясный день впереди.
Что ж, еще поживу, пожалуй,
вот такой беззаботной жизнью…

Утром берег реки
окутан недвижным туманом —
и в белесых клубах,
влажной моросью густо покрыты,
тихо падают листья с вишен…

Ветром полонена
столица древняя Нара —
высоко в небесах
под закатными облаками
пламенеют ярусы пагод…

В лощине меж гор,
недоступной свету дневному,
вдруг издалека
доносится еле слышно
одинокой горлицы голос…

Больше нет никого —
я один меж землею и небом
с бодхисатвой Каннон [6] Бодхисатва Каннон — божество милосердия в буддийском пантеоне. —
и ко мне, ни к кому иному
обращает она улыбку…

Кто, прокравшись в ночи
на храмовую колокольню,
в гулкий колокол бьет —
если в эту пору сам Будда
в забытьи пребывает сонном?..

И поля, и луга —
веси древнего края Ямато [7] Край Ямато — фигуральное название древней Японии, связанное с названием центральной провинции Ямато.
все запечатлены
в затуманенном отраженье,
во всевидящем взоре Будды…

Спичку зажгу —
только тем утолю печали
бесприютной души,
что встречает вечер осенний
и во мглу уходит тоскливо…

Вдаль уходит река,
волны катят и катят в потоке
без конца, без конца —
и чем дольше гляжу на теченье,
тем сильней любовь в моем сердце…

Одиночество
за мной по пятам крадется.
Из дому выйду,
по улицам и переулкам
побреду, фонарями подсвечен…

Как далек он уже —
день апрельский, когда распускались
вешних вишен цветы
и когда тебя, дорогая,
я впервые назвал женою…