Василе Александри - Александри В. Стихотворения. Эминеску М. Стихотворения. Кошбук Д. Стихотворения. Караджале И.-Л. Потерянное письмо. Рассказы. Славич И. Счастливая мельница

«Пусть прославит он предков благие дела.
Пусть потомков являет величье».
Но, как душный самум, роковая хула
По одной из дорог, убивая, пришла,
И пришло по другой — безразличье.

Превратился в развалины мраморный храм, —
В нем убежища ищут олени;
Барсуки с их потомством снуют по дворам;
В галереях безмолвье; скользят к алтарям
Вертких ящериц длинные тени.

Кости предков покрыла дорожная пыль,
И разбиты богов изваянья…
Вам сегодня смешна эта горькая быль,
Но заплачете вы, о презренная гниль,
В день суда, в страшный день воздаянья!

Ночью молния блещет на дикой земле,
Слышен шепот печальный и строгий.
Божества у развалин вздыхают во мгле,
И, пылая от гнева, с тоской на челе,
В небеса устремляются боги.

Их певец на скале, под наружной стеной,
Плачет, жалуясь людям и миру.
Он поет, и душа говорит со струной,
Борода его белою льется волной,
Прикрывая заветную лиру:

«Их поля зарастают колючей травой,
А сердца их безумьем палимы.
Издеваясь над лептою нашей живой,
Не хотят вспоминать, праздник празднуя свой,
Что с трудом их от смерти спасли мы.

Сумасшедших влекут лжепророк, лжемудрец.
Близких, братьев своих ненавидя,
Дарят чуждым богам веру темных сердец
И народу сплетают терновый венец,
В этом наше величье увидя».

О земля забытья, ты чиста и светла,
Я взывать к твоим внукам не буду.
О, когда б ты разверзлась, навек погребла
Заговорщиков гибели, воинов зла,
Что уже появились повсюду!

Спаситель говорил: «Я знаю, часть пшеницы
Рассыпалась в пути, потеряна для вас,
И сверху ринулись прожорливые птицы,
Поели, унесли с собою про запас,
Но все же я скажу: аминь, жнецы и жницы!
О здешних думаю правителях сейчас.

Другую часть зерна в своем сберег он поле,
Но не было дождя. Тут не его вина:
Посев его погиб, покорный божьей воле.
Засохла в сорняках и третья часть зерна, —
Виновен сеятель: забот об этой доле
Не ведал он. Аминь! Четвертую сполна

Он в почве сохранил и вырастил. И что же?
Сам-сорок получил, сам-шестьдесят, сам-сто!
Но притчу почему ты не закончил, боже?
О подлых умолчал, не рассказал про то,
Как воры к нам пришли, со стаей волчьей схожи,
Как их бичам не мог противостать никто.
Избили пахаря, в свой алчный край далекий
Пшеницу увезли… В том видя божий суд.

Кушак затянет свой потуже, вздох глубокий
Издаст бедняк, и вновь он примется за труд,
Он сеять будет вновь, когда настанут сроки,
Но вновь они придут — пшеницу отберут.
Зачем же, господи, ты карою небесной
Злодеям не воздашь? А тем, чья боль сильна,
Зачем всю истину ты не откроешь честно?
Ты, может быть, молчишь, но гневом грудь полна?
Тебе, хотя ты бог, быть может, неизвестно,
Что плачет горестно румынская страна?

С душою народа я слит навсегда,
Пою его горе и славу.
Любая твоя меня ранит беда,
С тобой осушаю я кубок, когда
Тебе преподносят отраву.
Каким ни пойдешь ты нелегким путем,
Один — пусть тяжелый — мы крест понесем,
Подобны мы крепкому сплаву,
И где б ты ни стал со своим алтарем, —
Я свой водружу там по праву.

Я — в сердце народа. Любви его дар
И гнев — неразлучны со мною.
Ты — пламя, я — ветер, вздувающий жар;
Одна у нас воля, единый удар,
Все мерим мы мерой одною.
Всех песен моих ты и цель и родник,
И если хоть слово исторгнет язык
Вразрез с твоей правдой святою, —
Над громом ты властен, ты прав и велик, —
Меня порази немотою!

Что в мире одними превознесено,
Другим представляется вздорным, —
Кому между жизнью и смертью дано
Свой компас поставить, тот знает давно,
Где грань между белым и черным.
Ты — в сердце моем, а твое — мой оплот!
Пусть время страницы судьбы развернет,
Листает их в беге упорном, —
Хоть каплей, я буду всегда, мой народ,
В потоке твоем животворном.