Василе Александри - Александри В. Стихотворения. Эминеску М. Стихотворения. Кошбук Д. Стихотворения. Караджале И.-Л. Потерянное письмо. Рассказы. Славич И. Счастливая мельница

Всю неделю враг стреляет
В стену без еды и сна.
Что стене? Она — стена.
Штефан, черт! Король желает
Ни покрышки им ни дна.
За бревном укрывшись где-то,
Вдаль палит из пистолета.

Видит — это бесполезно,
Так не выйдет ничего,
И не думают его
Приглашать к столу любезно.
Есть хотел он до того,
Что не вынес ожиданья —
Лежа настрочил посланье:

«Ну, откройте! Без закуски
Дольше нам терпеть нельзя.
Даром вам споем, друзья,
Иль исполним марш французский.
Вам не жаль, что гибну я?
Дождь пойдет, промочим ноги…
Сбились мы давно с дороги».

Прочитав письмо, на стену
Вышел Онофрей тотчас.
«Эй, поляки! Впустим вас.
А соврали — за измену
Всех убью я, лопни глаз!
Маршем вашим не прельщайте,
Лучше сырбу нам сыграйте».

Тут засовы заскрипели.
Створки разошлись ворот,
Ян, крестясь, разинул рот
И глазам поверил еле:
Дюжина хромых бредет.
Онофрей воскликнул зычно:
«Эй, бойцы, стоять прилично!»

И глаза протерла свита.
А король в сердцах вопит:
«Черт возьми! Ну, будь я сыт…
Боже мой! Да кто вы?» — «Мы-то
Гарнизон. Один — убит».
Стал король от злости белым —
Хоть пиши им, словно мелом.

«Это из-за вас в канаве
Я лежал? А где же знать?»
«Да почем мы можем знать?»
«Ну, а князь?» — «Кажись, в Сучаве».
«А народ?» — «В Плоешти, знать».
«Черт! Как видно, дело скверно!
Бабы спрятаны, наверно?»

«Бабы? Или вы взбесились?
Мы, как на подбор, честны:
Я лет десять без жены,
Те ни разу не женились…
Значит, бабы вам нужны?
Есть жена у Сбырли в Хуше,
Да обличьем черта хуже».

«Где у вас горшки зарыты
С кладами?» — «Горшки? Вон три.
Только кладов нет внутри —
Пуст один, а два разбиты…
Коли нужно, так бери,
Хочешь — в дар, а то — в трофеи.
Сбырля, дай-ка их скорее!»

«Изрублю!» — Ян хмурит брови,
Но не поднялась рука —
Вспомнил он, что нет клинка
В ножнах. Он его во Львове
В лавке у ростовщика
Заложил за три дуката
И неделю жил богато.

Поспешив забыть об этом,
Рек: «Прощу вас, так и быть!
Что я начал говорить?..
Онофрей! Да ты с кисетом!
Дай-ка, милый, закурить.
Сколько дней терпел я муку!
Сыпь скорее — прямо в руку».

Чиркнул спичкой торопливо,
Затянулся поскорей.
«Как посмел ты, Онофрей? —
Дым пустил кольцом красиво, —
На дороге стать моей?
Всем моя известна слава!
Ты со страху спятил, право.

Ты герой, не протестую.
Ладно, ладно, доказал!
Что ты к шее привязал?
Торбу? Видно, не пустую?
Что в ней? Взял бы показал!
Пули?.. Весит слишком мало…
Может, хлеб, творог и сало?»

«Сала, государь, в ней нету.
Сухари вот да чеснок».
«Что? Чеснок? Какой в нем прок?
Да едят ли пакость эту?
Ладно, не сердись, дружок!
Мы теперь с тобою в мире.
Дай сухарика четыре!»

Страшным голодом томимый.
Стал король их в рот совать,
Войско принялось жевать…
«Онофрей, сынок любимый,
Дай тебя расцеловать!» —
И сидел король, болтая,
Мамалыгу уплетая…

Время бросить мне затею.
Ян потом пошел туда,
А румыны все — сюда,
В дом к Некульче-грамотею.
Села все и города —
Все от Дорны и до Тульчи —
Знают летопись Некульчи.

Да, мы плачем. Сердце сжато.
Сердцу больно — не за нас:
Мы уж видели когда-то
Небо синее не раз.

Мы о детях: темень злая
Их окутывает здесь,
И растут они, не зная,
Что на свете солнце есть.

Нас одни связали узы,
Нас один сплотил завет.
И поймите, мы не трусы,
Мы не жалуемся — нет!

Да, судьба играет нами,
Да, судьба терзает нас,
Но не сделает рабами
Ни на день и ни на час.

Тот смиряется без битвы,
Кто способен быть рабом.
Нет, не в жалобах молитвы
Мы убежище найдем.

Смотрим прямо мы и пыток
Не страшимся никаких.
Нашей жизни преизбыток
Перейдет потом в других.

Жизнь разрушила и стерла
Не один преступный трон…
Вы схватили нас за горло,
Вы попрали наш закон.

Вы пришли в гордыне пышной,
Словно тяжкая напасть…
О, конечно, не всевышний
Вам дает такую власть.

Нет, не может быть сомненья,
То не божья благодать, —
Вам на власть благословенье
Только дьявол может дать.