Василе Александри - Александри В. Стихотворения. Эминеску М. Стихотворения. Кошбук Д. Стихотворения. Караджале И.-Л. Потерянное письмо. Рассказы. Славич И. Счастливая мельница

Как люблю я наши сказки с их медлительным подходом!
В них народ родной описан, и притом самим народом.
За нехитрым описаньем я слежу и часто сам
Отдаюсь непринужденно завлекательным мечтам.
Я простым внимаю людям, их улыбками я тронут.
В той же люльке был лелеян, той же тканью был пеленут
Воин с побережья Тибра и у ног Олимпа грек.
Полон гордых дум, но чистых я и в наш печальный век:
На земле сегодня тесно для рассеившихся всходов,
Для детей, рожденных в лоне величайших из народов.
Я хочу воскликнуть громко, чтоб по свету разнеслось,
С гордо поднятой главою: «In Arcadia — et nos!» [69] «И мы были в Аркадии!» (лат.)

Земли нельзя измерить всей, —
Но, как никто из королей,
Сэджятэ славен и богат!
А дочь его — бесценный клад,
И, как иконе, каждый рад
Молиться ей.

И никого не удивил
Царевичей влюбленных пыл,
Спешивших к ней со всех сторон.
Но лишь один был предпочтен
И выбран девушкой, — ведь он
Любимым был!

Он был любим, красив и смел;
Он к ней с востока прилетел;
То был царевич молодой,
И был он именно такой,
Что стал теперь ее судьбой —
Он, Виорел.

И весть, что лучше всех вестей,
Неслась за тридевять морей,
Через хребты высоких гор, —
Ей тесен был любой простор,
Она врывалась в каждый двор —
Стрелы быстрей.

И то, что знал вчера сосед,
Сегодня знает целый свет,
И эту новость разнесли
Уже во все края земли,
Ведь ей и здесь и там, вдали —
Преграды нет.

И короли, забыв года,
Скорее двинулись сюда,
Свой пурпур праздничный надев.
Шуршали платья королев,
Звенели серьги нараспев —
Как никогда!

И все, кто был на свадьбу зван,
Сюда, за море-океан,
Скорей неслись на этот зов
От самых дальних берегов,
Из девяноста городов,
Из многих стран.

В своих колясках короли
Девиц и юношей везли.
Коляску каждую, звеня,
Лихая мчала четверня, —
Четыре скачущих огня
В густой пыли.

Цари приехали на зов
Со всех сторон, из всех краев,
В своих сверкающих венцах
На белоснежных волосах, —
Как полагалось на пирах
Былых годов.

Приехал Груй, старик седой,
Он дочерей привез с собой,
И Цинтеш, тот, что всех мрачней,
Приехал с Лиею своей,
И Бардеш гнал сюда коней
Из тьмы лесной.

О, боже, сколько здесь добра!
Одежда девушек пестра,
А как роскошен и богат
Веселых юношей наряд,
Одежды их, как снег, блестят
От серебра.

Но топот слышится копыт.
Горячей пеной конь покрыт, —
Царевич скачет молодой:
За шпагу держится рукой
И подбоченился другой —
Как вихрь, летит.

Уж полдень близился, как вдруг
Колес раздался ровный стук:
Свекровь, и свекор, и жених
В колясках мчались расписных,
И девяносто верховых
Неслось вокруг.

Их гости встретили: таков
Обычай свадебных пиров.
А чтоб торжественней пройти,
Шли музыканты впереди,
И устилали все пути
Ковры цветов.

Царь Палтин их спешит принять,
Сулит им мир и благодать,
И был восторга бурный всплеск,
И звон трубы, и залпов треск, —
Но я молчу: весь этот блеск
Не описать.

Замфира, сказочно светла.
Тогда из терема сошла,
И вся она была одной
Вдруг воплотившейся мечтой,
И кудри падали волной
С ее чела.

Она — долины лучший цвет,
Сверкает ярко, как браслет,
Кушак серебряный на ней:
Она на свете всех стройней,
И ничего в природе всей
Прекрасней нет!

Она спешит к нему, и вот
Жених ей руку подает,
Она ж зарделась, точно мак,
Но тут взметнулся пестрый флаг,
И гости, эамедляя шаг,
Пошли вперед.

Свершался свадебный обряд,
А уж плясали все подряд,
Посланцы, гости, и гонцы,
И девушки, и молодцы,
А на постолах бубенцы
Звенели в лад.

Три шага отступает вбок,
Приподнимаясь на носок;
То разойдутся быстро вдруг.
То снова все вступают в круг,
И раздается ровный стук
Проворных ног.

Был пир тогда на славу дан:
Звенел наполненный стакан,
И за столами до зари
Сидели в ряд богатыри,
И генералы, и цари
Заморских стран.