Лидия Червинская - Невидимая птица

Это похоже почти на сознание,
Это похоже почти на признание
В том, что обидой взволнована кровь.
Может быть, это измена случайная,
Может быть, радость, мучительно-тайная,
Может быть, это – любовь.

Знаю – не зная. Люблю – не любя.
Помню – не помня тебя,

Солнце холодное, счастье во сне,
Белое небо в высоком окне…

Может быть, то, что волнует – рождение
Нового горя во мне.
Может быть, только опять отражение
Этой последней, скучающей ясности,
Этой надменно-покорной безгласности –
Верности Вам в тишине.

Все осталось невозможным,
Вечно-памятным, печально-голубым,
В этой жизни праведной и ложной –
Благодарно-горестным таким…

В недоступности своей несложной,
Сердце оставалось осторожным,
Сердце оставалось молодым.

Только слушало, в несмелом восхищеньи,
Голос Ваш, надменный и родной.
Не любовь – а только тень от тени
Той, что называется земной…

По ком, по ком… Сама не понимаю
(Все имена не значат ничего).
Зачем, зачем понадобилась маю
Сухая гибель сердца моего?

Не будет слез, как в песне той любимой
Не будет слез, ни песни, ни заботы,
Ни зависти, такой невыносимой,
К тому, кто хочет и кто ждет чего-то.
Не будет страха. Ничего. Никак.
По-разному бывает. Можно так.

Жизнь, которой – все не понимая –
Столько лет задумчиво живем,
В этот вечер ландышей и мая,
В чутком одиночестве вдвоем,
Чувствую – всем нелюбимым телом,
Всем – в плену у совести – умом,
Сердцем непокорным и несмелым

Жизнь, которой все-таки живем
(Хочется назвать ее любимой),
Вот она: в моем сопротивленьи
Бестелесной теплоте сближенья…

А слова всегда неповторимы,
И всегда, печально, не о том.

Любовь, похожая на жалость,
И жалость в облике любви…
Невоплощенная усталость,
Необъяснимый жар в крови.

Так начинается сближенье,
То, за которым – ничего.
(Неповторимость, повторенье…)

Не лучше ль в лунном отдаленьи,
С вершины горя своего,
С вершины нежности бесслезной,
Когда-нибудь, в неясный час,
Подумать, наконец, серьезно
Вам обо мне – и мне о Вас.

Обиды обессиливают горе.
Не оттого ль нам ревность дорога?
Смотрите: солнце опустилось в море,
И сразу отдалились берега.

Пустое небо жалко побелело.
Невыносимы сумерки опять.
А близость наша… Не могу понять,
Но смутно знаю, что не в этом дело.

Радость проснулась – такой незначительной,
Осень вернулась – такой удивительной
В новой прозрачности дней…

Боль обернулась таким равнодушием,
Мы уж давно замолчали и слушаем,
Многое стало ясней.

Значит ли это, что мы постарели?
В тысячный раз раскачались качели,
В тысячный раз – недолет.

В тысячный раз, безнадежно-свободное
Сердце осеннее…
Солнце холодное
Снова над миром встает.

Над узкой улицей серея,
Встаёт, в который раз, рассвет.
Живём, как будто не старея,
Умрём – узнают из газет.
Не всё ль равно? Бессмертья нет.
Есть зачарованность разлуки
(Похоже на любовь во сне).
Откуда ты протянешь руки,
Уже не помня обо мне.

Ноябрь. Рассвет, похожий на весенний,
А на земле коричневые листья.
От светлых слов и от неясных мнений,
От безразличия и бескорыстья –
Такая утомленность и досада…

– Как долго мы стояли возле сада.
Последний школьник скрылся за углом,
Цветочница за маленьким лотком,
С огромными, печальными цветами,
Застыла, спрятав руки под передник…

Как все же трудно расставаться с Вами,
И как легко не встретиться потом,
Мой удивительный, мой жалкий собеседник.