Лидия Червинская - Невидимая птица

В мае сомненья тихи…
Знаю — и это стихи,
Чувствую – это весна,
Верю – простятся грехи
Тем, кому жалость нужна…

Дождь светло-серый опять…

Трудно бывает сказать,
Стоит ли так говорить?
Знаю, что важно понять,
Думаю – нужно любить…

Страшно сказать: навсегда…

Где-то проходят года,
Чей-то кончается век,
Тают светло, без следа,
Музыка, дождь, человек…

Это случается в звуках начальных
Песен недавно забытых,
В трудных глазах, сквозь улыбку печальных,
В белых рассветах пустых, послебальных,
В письмах, еще не раскрытых.

В книжных немного сомненьях поэта
В том, что не жить невозможно,
В тепло-морском ощущении лета –
Робкое, тщетное будто бы это
Все-таки, очень тревожно…

Все-таки мы не об этом тоскуем,
Все-таки мы не об этом молчим,
Все-таки мы дорожим поцелуем
Самым мучительным, самым земным.

Мы говорим вдохновенно об этом
(Думая каждый о счастье своем).
…Комнату всю наполняет рассветом,
Синим таким и безмолвным ответом
Июнь за окном…

Луч зажигает прозрачную вазу,
Тонкие стебли нарциссов в воде,
Тихо и ясно становится сразу…
Где мы? Куда? – Никуда и нигде.

От зависти, от гордости, от боли,
От сложности – такая простота…
Усилие давно покорной воли,
И, дрогнув, засветилась темнота.

Я не имею для тебя ответа,
Я не имею правды для других…
Я знаю только – умирает лето,
Я знаю только – испугавшись света,
Какой-то голос (совести?) затих.

Мы на башне, мы над целым миром,
Выше не бывает ничего,
И страшнее тоже не бывает.
И никто, как будто и не знает,
Как мы здесь, когда и для чего?

Потушили лампы, грустно, сыро, –
Нет любви, послушай, нет любви…
Знаешь что, потушим сердце тоже,
Ведь никто из этих не поможет,
Как ни плачь, ни падай, ни зови.

Город. Огни. Туман.
Все-таки мы умрем.
В комнате темный диван,
Лучше побудем вдвоем.

Ты для меня поиграй
Старое что-нибудь – так…
Есть ли там ад или рай,
Это такой пустяк.

Это не важно сейчас…
Месяцы тихо идут,
Месяцы страх берегут,
Месяцы помнят о нас.

Я думаю, но не словами,
А грустной теплотой в груди.
Не знаю, что случилось с нами,
Но знаю, это позади.

И все-таки, что это было?
…Мы, помнишь, слышали сквозь сон
Холодный, утренний, унылый,
Далекий колокольный звон.

Жизнь пройдет и тихо оборвется
В море, в неудачу, в ничего…
А пока – так близко – сердце бьется
И не слышит сердца моего.
Жизнь пройдет, но это безразлично —
Ты напомни, расскажи, верни…
Этот страх, такой давно привычный,
Ведь живут же все-таки они.
Отвечают детям на вопросы,
Посылают женщинами цветы,
Грустно спорят, курят папиросы,
Все-таки не то…

Требует. Стонет. Кричит. Зовет.
Я ничего не слышу.
Гибнет, вы скажете, этот и тот…
Я ничего не слышу.

Вы не решили, Бог есть или нет,
Все-таки утро настанет,
Неповторимый далекий рассвет…
Руки и розы. Признанье.

Это крушение темных миров.
Я ничего не вижу.
Руки и розы. Стрелки часов…
Я никого не вижу.

Мимоза никогда не завянет.
Никогда не будет войны.
Нам снятся на этом диване
Странные сны.

И утром нас никто не разбудит,
Нам незачем рано вставать.
Мне снилось, что серые люди
Бежали куда-то опять…

Ты слышал в темноте совершенной
Холодный и грустный орган…
… И красное солнце над Сеной
Встает сквозь туман.

Мы возвращаемся в сонную тьму,
Господи, как мы устали…
Жизнь – это тысячу раз – почему?
В детстве, в обиде, в печали.