Владимир Пяст: Собрание стихотворений

Я меж них. Расстилаюсь. В предутреннем ветре дрожу.

Ввечеру, по покосу заброшенному,
По зеленому лугу нескошенному,
Бродят лунные эльфы, злокозненные,
С миром солнечным вечно разрозненные.
Бродят, ходят, смеются, подпрыгивают,
И друг другу лукаво подмигивают.
И беззвучно ногами притопывают;
Нежной ручкой туманы похлопывают,
Огоньки язычками высовывают,
И, усталые, сладко позевывают.

Вдруг, от холода радостно-утреннего,
—Точно люди от голоса внутреннего —
Неожиданно корчится, вздрагивая,
И — беспомощно руки протягивая —
Исчезают, тела свои вкрадчивая
В стебельки повилик, заворачивая.

Легок лезвию, утром наточенному,
Путь по лугу, слезами их смоченному.

Год за годом, день за днем
Убегали в простор безысходного,
И ложились на сердца моем,
Как колосья вдоль жнивья бесплодного
Под обильным дождем…

Бушевала толпа,
И ловила чужое, далекое.
Но бродило, одиноко я.
За стопою стопа
Оставляла наследье глубокое.

Но дошли до меня.
Подхватили в цепи угнетающей.
И, в согласии звеньев звеня,
Я почуял: мой дух угасающий,
Вспыхнув тающей струйкой огня,
Тихо кинул меня.

Вновь святая пьянит безмятежность.
Отошла беспокойная совесть.
Вкруг — недвижного снега безбрежность.
На душе — непостижность и нежность.

И все ту же бессмертную повесть
Я прочел в сером кружеве веток,
Точно вскрылась нетленная книга
В тонкой вязи лилейных пометок.

О, молитвенность цельного мига!

Слышишь ты стон замирающий, –
Чей это стон?
Мир, безысходно страдающий,
Мой — и ко мне припадающий —
Серый, туманный,
Странный
Небосклон.

Тянется мерзлая ручка:
«Барин, подайте копеечку!»
Девочка глянет в глаза.
На кацавеечку
Рваным платком перетянутую,
Капнет слеза.

Талая тучка,
Робкая, будто обманутая,
Врезалась в странно-туманные,
— Нет, не обманные! —
Небеса.

Где же вы, прежние,
Несказанные,
Голоса?

Отчего день за днем безнадежнее?

Отчего же, скажи, до сих пор еще мне
Не пришлось тебя видеть во сне?

Наилучшая часть существа моего
Не являлась мне в снах отчего?

Ты, который восхитил меня и вознес,
Не навеял мне утренних грез?

Нынче жду: облеченный одеждой твоей
Я покину темницу неволи моей.

Омраченное тьмой существо
У порога останется сна моего.

В позабытый, знакомый чертог
Увлечет прихотливый и быстрый поток.

Буду утром я твой, мой отец и мой брат;
Несказанному трепетно рад.

В этой тени полусветлой ветер не может родиться.
Разноголосые птицы небо в созвучье сложили.
Лай. Петушиные крики. Около нивы лосица.
Спелая рожь колосится. Зелень как в саване пыли.

Смутным, далеким дыханьем звуки и запахи чуешь.
На небе взором кочуешь, – там где лучей полыханьем
Порвана ночи завеса, — там где несчетные краски
Сыплют свободные ласки солнечных брызг из-за леса.

От начала Вселенной доныне
В этом мире страстей и сует
Не слыхали о большей святыне,
Чем родимой младенцу привет.

Заведет ли клейменая нежить
В топкий омут, откуда не встать, –
Зачурать, и поднять, и утешить,
И ободрить – способна лишь мать.

И вот эту последнюю сладость,
И предельную душу мою –
Я тебя, беспредельная радость,
Мировая душа, отдаю.