Гафур Гулям - Стихотворения и поэмы

Ташкент построен в лучшей части света,
он весь — в просторной синей чаше гор,
и в знойное сорокадневье лета
здесь ветром омывается простор.

Горюет солнце над чужой землею
и радуется, восходя у нас,
льет кроткие лучи живой рекою,
идет… помедлить хочет хоть на час.

Как свежи и как звонки реки наши —
Чирчик, Ахангаран, Анхор, Салар!
Долина блещет бекасама краше —
Ташкента моего душевный дар.

Как драгоценный яхонт, персик рдеет —
ждет, полускрыт серебряной листвой.
Свой праздник осень праздновать умеет
здесь, где поставлен город древний твой.

Ташкент — алмаз бесценный в перстне мира;
здесь кровлю угнетенные найдут,
здесь люди Азии, чье сердце сиро,
свой свет, свою надежду обретут.

Тоскует солнце над землею чуждой
и отдыхает сердцем, медля здесь,
и забывает горести и нужды,
расцвет наш видя — о грядущем весть.

Ташкент, ты — сердце Азии Срединной,
ты — наша жизнь, ты — будущего свет!
Ты — равноправный брат в семье единой,
и здесь национальной розни нет.

Не будь художником, не будь поэтом, —
за Родину, за жизнь, за честь ее
борись, трудись!
И будет вечным светом,
как лал, блистать достоинство твое!

Вот прошлых лет архив, вот юности заботы,
вот вечной гордости моей билет —
«четыре тысячи пятьсот двадцатый». Вот он,
заветный спутник ярких юных лет.

С билетом этим я ходил на баррикады,
начало жизни отразилось в нем,
той жизни, что, в боях ломая все преграды,
влюбившись в правду, шла прямым путем.

В нас мощь была сильней, чем в грозном
аммонале,
в нас видело себя светило дня,
живые молнии у нас в глазах блистали,
огонь брал жар от нашего огня.

Кто скажет, что вот здесь, в строительство
гигантов
рук наших сила не влилась?
Желанья юности, горенье сердца, верность
и посейчас сопровождают нас.

Пусть волосы мои не станут гуще,
пусть по-отцовски борода седа,
ты, факел дней былых, и этих, и грядущих,
ты, комячейка, в памяти всегда.

Нет, молодость моя еще не отшумела.
Вот в молодых рядах идет, поет она.
Нам, шедшим в гордый бой за ленинское дело,
зарей рожденным, — молодость верна.

Она обуздывает бурные потоки,
заводы строит, в небесах парит.
Мы — первый комсомол, отважные потомки
Октябрьской славной мировой зари!

По степи, края которой
с горизонтом обнялись,
мчится рыжий конь и ржаньем
оглашает ширь и высь.

Посмотри — летит, как птица,
слушай — ржанье, точно смех.
Будто хочет с ветром слиться,
будто слаще нет утех.

Слушай, слушай! Утро, солнце,
и над степью всё звучней —
ржанье серых, пегих, чалых
вольно скачущих коней.

Мчатся вихрем. Прочь с дороги!
Топот, цокот, точно гром.
Мыты, вычесаны, сыты,
отливают серебром.

Норовисты, диковаты,
не подступится чужак!
А резвее всех и краше
этот рыжий аргамак.

Если ты, расправив плечи,
в гущу боя мчишься, друг, —
слышишь во сто крат острее,
видишь на сто верст вокруг.

Если ж нет в тебе задора,
если в битве не таков,
то не смей касаться плеткой
этих бархатных боков.

Этот конь носил в сраженьях
смелого богатыря,
этот конь кидался в битву,
буйной яростью горя.

Но сейчас, когда в былое
отошла от нас война
и земля, раскрывшись, примет
не свинец, а семена,

этот гордый конь на поле
человеку верный друг,
рядом с трактором не пушку
тянет он, а мирный плуг.

Наша Родина прекрасна —
розы, мак, полей атлас.
Голубое небо ясно,
и сады ласкают глаз.
Наши девушки чудесной
красотой чаруют вас,
и отвагою джигитов
любовался я не раз.
Пред напором песни рьяным
устоять могу ли я?

Алый мак росой наполнен,
как большая пиала.
Шаловливо обласкала
листья летняя чилла,
под котлами для варенья
пламя жаркое зажгла.
Над лозою виноградной
жадная жужжит пчела.
Перед виноградом рдяным
устоять могу ли я?