Гафур Гулям - Стихотворения и поэмы

Скажешь: «Эдем расцветает —
плата за наши труды…»
Что же душа вспоминает
прошлое, бурю беды?

В берег бьет пунцовой гривой
сырдарьинская вода.
«Если девушка красива,
помни: ждет ее беда».

Так вот жертвой хищных
стала красота земли моей.
Рать за ратью наступала
всё жаднее и лютей.

Что цвело, что было юно,
всё растоптано, в крови,
от Сейхуна до Джейхуна
и долин Кашкадарьи.

Древний пращур насмерть бьется,
изнемог от тяжких ран.
И струей багряной льется
непокорный Зеравшан.

Что ты видишь в темных безднах
давних, смолкнувших веков?
Кости, ржу мечей железных,
гниль, обломки черепов.

Там, где серые барханы
сонно льются по степям,
шли захватчики хаканы,
море бедствий гнали к нам.

То не кровь ли отражалась
на вечерних облаках?
Ночь глухая не кончалась
в прошлых, проклятых веках.

Средь пустынь лежат руины
наших древних городов,
Глыбы пыльных плит старинных —
как надгробия веков…

Слышишь: там, из-за туманов
Туркестанского хребта,
низкий грохот барабанов,—
то Чингисова орда.

И над прахом страшных боен,
златом череп оковав,
Темучин — свирепый воин —
пил, вино и кровь смешав.

Все нас грабить были рады —
гунны, Чин, Юнан, Иран.
Шел на нас, не знал пощады,
Зулькарнайн,
от крови пьян.

Как дракон, объемля дали,
он дошел до Сырдарьи,
но отпор жестокий дали
и ему отцы твои.

Лишь развалины остались…
За грозой неся грозу,
здесь Иран, Туран сражались,
Афрасьяб, Рустам, Барзу.

И царю Бахраму Гуру
не промолвим мы похвал,
если с предков наших шкуру
он последнюю содрал.

Оттого и мятежами
повесть прошлого полна…
Помнит время:
встал над нами
вождь отважный — Муканна.

И в Багдаде сам наместник
пред восставшими дрожал,
ради воли, ради мести
цепь народ мой разорвал.

Муканна погиб,
пропало
всё, что мы спасли тогда.
И во мгле ночной
вставала
вражья злобная звезда.

Словно море, необъятна
бездна темная судьбы!
На сто лет вернись обратно
к страшным годам
Кутейбы.

Тот — залитый кровью витязь —
молвил, меч подняв кривой
«Покоритесь! Изогнитесь,
словно месяц молодой!

Поклонитесь Мухаммаду!
И за то святой Эдем
вам откроется в награду,
а иначе — гибель всем!»…

Кутейба
хоть по-тюркски и звался
«Верблюжьим седлом»,
но свободный народ
непривычен ходить
под ярмом.

Враг разрушил Байкенд,
Самарканд, Бухару, Фергану.
Кровью залил, разграбил
прекрасную нашу страну.

Он за каждую голову
по сто дирхемов платил,
чтоб сердца устрашить,
из голов пирамиды сложил.

И в тенистых садовых аллеях
он, вместо плодов,
на могучих деревьях повесил
детей, стариков.

Чтобы золото прятать —
добычу кровавой руки —
шить велел он —
из человеческой кожи мешки.

Гибла древняя наша культура…
Рушилось всё.
Гибли сотни Сина
и тысячи Зебинисо.

И опять снаряжали враги
за походом поход.
И не выдержал натиска
вольнолюбивый народ.

Погибали защитники…
Таял оплот наших сил.
Говорят, Кутейбу приближенный
однажды спросил:

«Что ты скажешь,
когда твой черед подойдет умирать?»
— «Я три слова скажу:
„Убивать! Убивать! Убивать!“»

Кровь и ужас принес этот зверь
нашим мирным полям.
…Так вот волей-неволею
приняли предки ислам.

Только скоро с посулов его
позолота сошла
и на души железная, тяжкая цепь
налегла.

Нам веками внушали
смиренье, покорность и страх.
Но великой надежды зерно
не погибло в сердцах…

Ильич, наш учитель! Как много он
смог свершить изменений на свете!
Ученье его, словно молний клинок,
прорезало сумрак столетий.

Он рай на земле нам построить хотел,
отбрасывал всё, что прогнило,
и в каждом из наших сегодняшних дел,
его животворная сила!