Николай Некрасов: Кому на Руси жить хорошо

Совсем светло. Позавтракать Мужьям хозяйки вынесли: Ватрушки с творогом. Гусятина (прогнали тут Гусей; три затомилися, Мужик их нес под мышкою: "Продай! помрут до городу!" Купили ни за что). Как пьет мужик, толковано Немало, а не всякому Известно, как он ест. Жаднее на говядину, Чем на вино, бросается. Был тут непьющий каменщик, Так опьянел с гусятины, Начто твое вино! Чу! слышен крик: "Кто едет-то! Кто едет-то!" Наклюнулось Еще подспорье шумному Веселью вахлаков. Воз с сеном приближается, Высоко на возу Сидит солдат Овсяников, Верст на двадцать в окружности Знакомый мужикам, И рядом с ним Устиньюшка, Сироточка-племянница, Поддержка старика. Райком кормился дедушка, Москву да Кремль показывал, Вдруг инструмент испортился, А капиталу нет! Три желтенькие ложечки Купил - так не приходятся Заученные натвердо Присловья к новой музыке, Народа не смешат! Хитер солдат! по времени Слова придумал новые, И ложки в ход пошли. Обрадовались старому: "Здорово, дедко! спрыгни-ка, Да выпей с нами рюмочку, Да в ложечки ударь!" - Забраться-то забрался я, А как сойду, не ведаю: Ведет! - "Небось до города Опять за полной пенцией? Да город-то сгорел!" - Сгорел? И поделом ему! Сгорел? Так я до Питера! "Чай, по чугунке тронешься?" Служивый посвистал: - Недолго послужила ты Народу православному, Чугунка бусурманская! Была ты нам люба. Как от Москвы до Питера Возила за три рублика, А коли семь-то рубликов Платить, так черт с тобой! "А ты ударь-ка в ложечки, Сказал солдату староста, Народу подгулявшего Покуда тут достаточно. Авось дела поправятся. Орудуй живо, Клим!" (Влас Клима недолюбливал, А чуть делишко трудное, Тотчас к нему: "Орудуй, Клим!", А Клим тому и рад.) Спустили с возу дедушку, Солдат был хрупок на ноги, Высок и тощ до крайности; На нем сюртук с медалями Висел, как на шесте. Нельзя сказать, чтоб доброе Лицо имел, особенно Когда сводило старого Черт чертом! Рот ощерится. Глаза - что угольки! Солдат ударил в ложечки, Что было вплоть до берегу Народу - всё сбегается. Ударил - и запел:

Тошен свет,

Правды нет,

Жизнь тошна,

Боль сильна.

Пули немецкие,

Пули турецкие,

Пули французские,

Палочки русские!

Тошен свет,

Хлеба нет,

Крова нет.

Смерти нет.

Ну-тка, с редута-то с первого номеру, Ну-тка, с Георгием - по миру, по миру!

У богатого,

У богатины,

Чуть не подняли

На рогатину.

Весь в гвоздях забор

Ощетинился,

А хозяин, вор,

Оскотинился.

Нет у бедного

Гроша медного:

Не взыщи, солдат!"

- "И не надо, брат!"

Тошен свет,

Хлеба нет,

Крова нет,

Смерти нет.

Только трех Матрен

Да Луку с Петром

Помяну добром.

У Луки с Петром

Табачку нюхнем,

А у трех Матрен

Провиант найдем.

У первой Матрены

Груздочки ядрены.

Матрена вторая

Несет каравая, У третьей водицы попью из ковша: Вода ключевая, а мера - душа!

Тошен свет,

Правды нет,

Жизнь тошна,

Боль сильна.

-------------

Служивого задергало. Опершись на Устиньюшку, Он поднял ногу левую И стал ее раскачивать, Как гирю на весу; Проделал то же с правою, Ругнулся: "Жизнь проклятая!" И вдруг на обе стал. "Орудуй. Клим!" По-питерски Клим дело оборудовал: По блюдцу деревянному Дал дяде и племяннице. Поставил их рядком, А сам вскочил на бревнышко И громко крикнул: "Слушайте!" (Служивый не выдерживал И часто в речь крестьянина Вставлял словечко меткое И в ложечки стучал.)

Клим

Колода есть дубовая У моего двора, Лежит давно: измладости Колю на ней дрова, Так та не столь изранена, Как господин служивенький. Взгляните: в чем душа!

Солдат

Пули немецкие, Пули турецкие. Пули французские, Палочки русские.

Клим

А пенциону полного Не вышло, забракованы Все раны старика; Взглянул помощник лекаря, Сказал: "Второразрядные! По ним и пенцион".

Солдат

Полного выдать не велено: Сердце насквозь не прострелено! (Служивый всхлипнул; в ложечки Хотел ударить, - скорчило! Не будь при нем Устиньюшки, Упал бы старина.)

Клим

Солдат опять с прошением. Вершками раны смерили И оценили каждую Чуть-чуть не в медный грош. Так мерил пристав следственный Побои на подравшихся На рынке мужиках: "Под правым глазом ссадина Величиной с двугривенный, В средине лба пробоина В целковый. Итого: На рубль пятнадцать с деньгою Побоев..." Приравняем ли К побоищу базарному Войну под Севастополем, Где лил солдатик кровь?

Солдат

Только горами не двигали, А на редуты как прыгали! Зайцами, белками, дикими кошками. Там и простился я с ножками, С адского грохоту, свисту оглох, С русского голоду чуть не подох!