Евгений Долматовский: Товарищ мой

Но стрелка будто бы сошла с ума:
Колеблется, и мечется, и скачет.
Стою, а надо мной смеется тьма.
И не могу понять, что это значит.
Мы выбрались... Мы фронт пересекли.
Дивизию рокировали к югу.
Однако не забыл я той земли,
Где компасная стрелка шла по кругу.

Хотелось возвратиться мне туда:
Открытье тайны — утоленье жажды.
...Пошли послевоенные года.
Я в институт проваливался дважды,
Но вновь сдавал, испытывая власть
Того, с безумной стрелкой, эпизода.
В геологоразведочный попасть
Мне удалось лишь с третьего захода.

Мне в общежитье снился этот лес,
Где в стрелку компаса вселился бес!
Я выезжал на практику туда,
И окупилась фронтовая верность:
Ну да, конечно, в том лесу руда
Почти что проступает на поверхность.
Железорудный ныне там разрез,
Вскрышные производятся работы,
Так, значит, на железе вырос лес,
Входивший в зону нашей разведроты.
За «языком» тогда ходили в тыл.
А компас, оказалось, верный был.

В дикой пуще, тихой чаще,
Где дороги нет весною,
Где готов ручей журчащий
Стать Днепром или Десною,
Там беседуют лесные
Вековые исполины —
Белоруссия с Россией
И Россия с Украиной.

Через фронт мы трое суток
Пробирались в чащи эти —
Не могли на парашютах,
Чтоб отряд не рассекретить.
Не сумели мы скорее
В зону мстителей добраться
И доставить батареи
Для уже замолкших раций.

Как давно все это было —
В первой половине века!
В центре вражеского тыла,
Где живет лесное эхо,
Около штабной землянки
Шалаши неровным рядом —
Место временной стоянки
Партизанского отряда.

Это все найти могли вы
В повестях и кинолентах.
Есть музеи и архивы,
Многое уже — в легендах.
Без повтора старых песен
Очень кратко я затрону
Лишь один рассвет в Полесье,
Время выдачи патронов.

Там, где мрамор обелиска
Устремлен сегодня к солнцу,
Шла как раз проверка списка,
Позже вкованного в бронзу.
Отзовитесь, партизаны!
Здесь — Богданы!
Здесь — Иваны!
Есть — Батыры,
Есть — Баграты,
Что из пекла чудом вышли,
Брестской крепости солдаты
И герои Перемышля.

Может, мне все только снится,
Я ведь шел три дня, три ночи...
Слышу — выкликают Фрица,
Но поверить слух не хочет:
На войне вошло в привычку
Именем немецким этим,
Ироническою кличкой
Всех врагов крестить и метить.

Отвечает «Здесь!» с акцентом
Немец длинный и поджарый,
С партизанской алой лентой
Поперек пилотки старой,

А ведь я уже не верил,
Что, любимый мной когда-то,
Жив рабочий Красный Веддинг
И кулак, до боли сжатый.

Вызывается Фернандо,
И выходит смуглый парень.
Комментариев не надо,
Так красив он, так шикарен,
Но на шее не гитара —
Автомат с кривой обоймой.
Здесь твоя Гвадалахара,
За нее готовы в бой мы.

Командир окликнул: «Ярош!» —
И в ответ зрачки блеснули
Острой яростью мадьяра,
Темно-серые, как пули.
Знать, Венгерская Коммуна
Не сдается и поныне,
По приказу Белы Куна
К нам идут ее связные.

В партизанском сорок третьем
На полесских тайных тропах
Представителей я встретил
Чуть ли не со всей Европы.

Я запомнил ваши лица
И насупленные брови,
Интернационалисты
До последней капли крови.

Начинали мы эпоху
В общем бое,
С общей боли.
Ели скользкую картоху,
Прошлогоднюю, без соли;
Уходили на заданье
По расхристанной трясине
И мечтали о свиданье
В Будапеште и Берлине.

...Партизанские знамена
Тихо спят в музеях местных,
Но в Полесье поименно
Даже детям вы известны.

Там показывал мне кто-то
Ваше выцветшее фото.
Вы построились красиво,
Подбоченились картинно,
И глядят на вас
Россия,
Беларусь
И Украина.

Ярош рядышком с Иваном,
Дальше Фриц, Богдан, Фернандо...
По каким краям и странам
Вас искать сегодня надо?
Друг о друге весть все реже.
Треть столетья — это много,
Но законы дружбы те же,
И одна у нас дорога.

Навсегда и воедино
Связаны мы лентой алой
С Фронтом имени Сандино,
С непокорной Гватемалой.

Мы по выходе из леса
Поднимали автоматы,
Как всемирного конгресса
Делегатские мандаты.
Вновь сойтись бы,
Спеть бы хором
Песню партизан полесских...
Продолжается наш форум,
Мир и дружба на повестке.