Евгений Долматовский: Товарищ мой

Потом подозвал советских
Мальчишек с нашивкой ОСТ.
«Работать!» — прикрикнул резко.
Смотри — он не так-то прост!

Медлительно и спокойно
Скульптуру несли на склад,
Ничем не смутив конвойных,
Выдерживая их взгляд.

В подполье уходит Ленин,
Как будто опять — Разлив!
Спасли его от глумленья,
В пакгаузе тайник отрыв,

Проволокою ржавой
Переплели подход.
Что виселица угрожала
Любому из них — не в счет.

Была тогда, в сорок третьем,
Победа так далека...

Но в сорок пятом встретил
Ленин свои войска.
Я помню то утро счастья
И как венок возлагал
Старый немецкий мастер
На временный пьедестал.

Теперь уже все известно —
Кто эту скульптуру скрыл,
А также город и место,
Где памятник раньше был.
На том постаменте Тельман
Сегодня стоит у нас.
...Но это уже отдельный,
Мой следующий рассказ.

Напрасно вы назвали меня простым солдатом.
Солдат войны великой — какой же я простой?
Портрет вам мой известен по стареньким плакатам,
Хоть я не отличался особой красотой.

Победа не приходит по щучьему веленью.
Я начал на границе, очнулся под Москвой.
Почти четыре года на главном направлепье
Провел я в лазаретах и на передовой.

Мне маршальскую должность в запасе узаконьте,
С годами все огромней всемирность наших дел.
В окопе самом крайнем на всем германском фронте
У Северного моря я, съежившись, сидел.

С бутылкою сначала бросался я на танки,
А после им с «катюши» отходную играл.
И под Новороссийском, на самом левом фланге,
На пляже черноморском зимой я загорал.

В атаки шел при встречном и при попутном ветре,
Как вышел и как выжил — сам черт не разберет,
На левом и на правом на флангах был и в центре,
И лично мне Верховный приказывал — вперед!

Зачем вы говорите как о простом солдате
О пане, гражданине, товарище... О том,
Кто во дворцах и замках и в каждом магистрате
Был первым комендантом, на сутки королем.

Но возраст пенсионный... Остался я за штатом
С садово-огородным участком родовым.
А все-таки считайте меня простым солдатом,
Согласен вечно зваться гвардейцем рядовым.

Должно быть, неизвестно вам,
Сегодняшним ребятам,
Что означает слово ТРАМ,
Рожденное в тридцатом.

Следы эпох слова таят,
И это слово тоже.
ТРАМ — это значило Театр
Рабочей молодежи.

А в ТРАМе — слушайте, друзья,
Историю с начала —
Одна знакомая моя
Всегда старух играла.

И режиссер, кудлат и лих,
Подтрунивал над нею:
«Еще сыграешь молодых,
Старух играть труднее».

Артистка соглашалась с ним
Безропотно и грустно,
Сама накладывала грим
И горбилась искусно.

В ее года, в ее лета
Играть старух обидно.
Но вот опять идет спектакль,
И зрителям не видно,

Что смотрит мне в глаза она,
На сцене умирая.
...А завтра к нам пришла война,
Вторая мировая.

Я срочно уезжал тогда
Под гул артиллерийский
И лишь потом, через года,
Узнал судьбу артистки.

Она отправилась в войска
С концертною бригадой,
Когда уже была Москва
В «ежах» и баррикадах.

Не разобрать — где фронт, где тыл,
Огонь вокруг неистов,
И прямо к немцам угодил
Грузовичок артистов.

Что будет с русской красотой,
Решительной и нежной?
Судьба, не торопись, постой,
Приободри надеждой!

И реквизит и грим при ней
Остались в суматохе...
Ноябрьский сумрак все темней,
И вот в людском потоке

Старуха дряхлая бредет,
Ягой-каргою горбясь.
Лицо в бороздках, черный рот —
Мой ненаглядный образ.

Сентиментального врага
Задело это чудо.
«На что нам старая карга?
А ну, катись отсюда!»

И так вот, с гримом на лице,
В своей коронной роли,
Она пришла в районный центр,
А он уже в неволе.

Стоит растерянный народ
На площади у церкви,
А мимо бабушка идет
В ботинках не по мерке.

Глаза из-под седых бровей
Скрестились с горем лютым,
И очень захотелось ей
Дать силу этим людям.

Там, в центре мертвого села,
Она о вере в завтра
Стихотворение прочла
Из «Комсомольской правды».