Евгений Долматовский: Товарищ мой

Имею ли я право Как поэт,
И жизнь и песню посвятивший миру,
На прославленье боевых ракет
Настраивать, как говорится, лиру?
Жар-птицу славить ей
И звездолет!
Мы рождены, чтоб сделать былью сказку!
Но я шагаю в сорок первый год,
На лоб надвинув память, словно каску.
На фронт!
К исходу первых трех недель —
Отечество времен не знало горше —
В кругах бинокля наплывает цель —
Железная дорога. Узел Орши.
Он виден Флерову из-за леска,
Сквозь частокол зенитной обороны:
Беспечно разгружаются войска,
К платформам подползают эшелоны.

Скатать брезент!
Расчеты — по местам!
Подносчикам ракет укрыться в щели!
Включайте ток, товарищ капитан,
На первый раз кучней не сыщешь цели!
Кружок на карте — Орша — как нарыв.
Темнеет Днепр, как вздувшаяся вена.

Однако Флеров был нетороплив,
Он понимал ответственность мгновенья.
Почувствовали, может быть, тогда
Бойцы, и политрук, и инженеры,
Что не посмела, не смогла беда
Остановить приход межзвездной эры.
Им виделось, несчастью вопреки,
Что узкие зеленые снаряды —
Пробившиеся сквозь войну
Ростки Неведомой
Космической рассады.

Торжественная, как Колонный зал,
Опушка, в каплях ландышей, притихла,
Когда он прошептал команду —
Залп!
И зашипела адская шутиха,
И затряслась, и ахнула земля
От первого ракетного удара.
Сто двадцать стрел,
Вселенную сверля,
Помчались за изгиб земного шара.
Июльский свет в мгновение зачах,
В пятнадцать двадцать
День, как в пропасть, канул.
На месте станции возник очаг,
Подобный пробужденному вулкану.
Проклятие фашизму!
Гибель — злу!
Пусть корчатся они в кипящей лаве.
По железнодорожному узлу
Возмездие металось, рельсы плавя.

Еще над Оршею клубился взрыв
И глухо эхо ухало над бором,
Когда, свои машины зачехлив,
Позицию сменил спокойно Флеров.

Аж до Берлина докатилась весть,
Смятение и панику посеяв:
У русских адское оружье есть,
От огненных фугасов нет спасенья!
А до Москвы — так близко...
Горячась,
Фашистское начальство приказало
Преследовать ту дьявольскую часть
И захватить во что бы то ни стало.

Но, ловко маскируясь по лесам,
Удары наносила батарея.
Взрывались залпы,
И огонь плясал,
И ангел смерти над врагами реял.
И вновь смыкал вершины русский лес.
Отряд ни часу не стоял на месте.
Звалось БМ-13 и эрэс
Оружие неотвратимой мести.
Но где-то на смоленском рубеже,
Военный шифр бесхитростно нарушив,
Народ оружье окрестил уже
Из песни взятым именем «катюша».
И не гадал, не думал капитан,
Командовавший силой этой новой,
Что будет именем его —
«Иван»
Крещен снаряд трехсотмиллиметровый.
Беру я на себя немалый риск:
Вдруг выйдет мой рассказ недостоверным,
Каким был капитан-артиллерист,
Ракетчиком советским ставший первым?

Как увеличить мне его портрет,
Нашедшийся в архиве, в личном деле?
Без вести пропадал он двадцать лет,
Немудрено, что краски потускнели.
Теперь, когда известно — он герой,
Когда пришла к нему седая слава,
Простая вещь — пририсовать второй
Посмертный орден над карманом справа,
Но нелегко улыбку оживить,
То ль приподнять, то ли насупить брови,
Цвет глаз придумать и установить,
Какая в медальоне группа крови.

Мне кажется, я знаю, он каков.
Я убежден, что на него похожи
Гвардейцы огнедышащих полков,
Ракетчиками названные позже.
Когда с орбиты поступает весть
И на экранах проступают лица,
Пожалуй, что-то флеровское есть
В мерцающей улыбке тех счастливцев.
А перед будущим они равны,
Хотя не «залп», а «старт» теперь команда,
И далеко до Марса и Луны,
И тяжесть пуска первого громадна.

...Осенний серый медленный рассвет.
Лес обезлиствел, как венец терновый.
Мне и сегодня,
Через столько лет,
Так горестно вам открывать секрет
Конструкции ракетных установок:
На крайний случай,
Если окружат,
Как приговор, мучительно и просто.
В машину вложен толовый заряд —
Взрывное предусмотрено устройство.
На пульте управленья есть рычаг,
Притронешься к нему — машины в клочья.
Бойцы об этом знают, но молчат.
Вновь залпы днем, передвиженье ночью...
«Убей его!» —суровы, как приказ,
Стихи в газете Западного фронта.
Но враг под Вязьмой окружает нас,
В стальные клещи зажимает плотно.
Уже со штабом потерялась связь,
Косым дождем ее как будто смыло.
Колеса жадно всасывают грязь,
Моторы на буграх ревут уныло.
Что делать, капитан?
Ищите цель.
Мы в окруженье.
Не робей, мужайся!
Я думаю, еще осталась щель,
Проскочим юго-западней Можайска.