Александр Рославлев: В башне

А там краса спокойных зданий,
Блеск в окнах верхних этажей,
Как этот блеск стальных зыбей,
Мреж полустертых очертаний
И сказка скраденных теней.

Внезапный гул летит толчками.
Бурленье, плеск, и гам, и лай…
Над нами арка невзначай…
Просвет… и молнийное пламя
С моста бросает вслед трамвай.

Над пароходною трубою
Расцвел фонтаном вихревым,
Шафранно-бурой розой дым,
И над червленою водою
Покровом стелется живым.

Усталый, хмурый, безучастный,
Как трудно дышащий старик,
Идет навстречу грузовик,
И глаз его, большой и красный,
Дробясь, искрясь, к воде приник.

Адмиралтейский шпиц так ясен,
Так четко в небе острие,
Что, мнится, — Божье то копье.
Сфинкс вдохновляюще прекрасен
И погружен в небытие.

Не сон ли все: Нева, граниты,
И сфинкс, и баржи, и дома,
И в тихих скверах полутьма,
Зари загадочной ланиты
И пароход, и ночь сама?

Протруби Господню славу,
Благодатная гроза,
Ороси листы и траву,
Горней радости слеза.

Мчится туча, развевая
Клочья пышные завес.
Углубится голубая
Чаша ласковых небес.

Солнце, солнце, смехом света,
Семицветностью дуги
В сердце бледного поэта
Песню вечную зажги.

Песни Бальмонта — это лесные ручьи.
Песни Бальмонта — блеск чешуи.
Тонкой, быстро-изгибной змеи,
Что скользит меж задумчивых трав.
Песни Бальмонта — вздохи купав,
Околдованных взглядом луны.
Песни Бальмонта — крылья весны.
Песни Бальмонта — зыбкие сны,
Сны изысканной, пряной страны
Это шепоты, зовы, намеки…
Льются, льются напевные строки.
Слушай их и о всем позабудь!
Песни Бальмонта — к женщине путь…
Есть ли та, над которой не властна
Нежно-страстная сила их чар?
С ними сердце навеки согласно…
Есть ли краше, сокровищней дар,
Чем сонет его, легкий, как птица, сонет?
Нет!..

Какого черта в самом деле, —
Не ешь, не спишь и целый день
Таскаешь ноги еле-еле,
Ни жизнь, ни смерть, а дребедень.
Какого черта, в самом деле…

И во дворах, и на панели —
Куда ни сунься, брань, пинки…
Бока до кости похудели
И шерсть изодрана в клочки,
Какого черта, в самом деле…

Сдружишься с кем… — две, три недели,
Глядишь — попал уж на харчи
И нос задрал: «Мы мясо ели —
А ты зубами постучи».
Какого черта, в самом деле…

В дожди и злющие метели
У телеграфных жмись столбов,
Из неба свищет как из щели,
И хлещет сразу в сто кнутов.
Какого черта, в самом деле…

Чего уж, кажется, в апреле,
Когда любовь на всех углах,
Давно все снюхаться успели,
А ты, конечно, на бобах.
Какого черта, в самом деле…

Шатает. Хворь в бродячем теле.
Гляди, чтоб вдруг из-за угла
Накинуть сети не успели…
Завыть что ль с горя и со зла?..
Какого черта, в самом деле!

Вдоль потревоженных аллей
Дрожали тени вырезные,
Вздыхавший ветер меж ветвей
Качал фонарики цветные.

В просветах облачных причуд
Луна являла лик свой плоский,
Кривил огни смешливый пруд,
Плескали флагами киоски.

Влеклась толпа, шурша песком.
Томясь, стоял я у ограды.
Бубнил оркестр под колпаком
Увитой зеленью эстрады…

Она пришла, — моя краса.
В луга лег путь посеребренный,
Вдали за нами голоса
Сливались в рокот замиренный.

Вся трепеща, пила мечту
Из глаз влюбленного поэта,
А там в ночную высоту,
Чертя дугу, взвилась ракета.

Я пылок, прям и горд душою,
Мой грозен вид.
Никто в бою передо мною
Не устоит.

Таких не сыщешь и десятка:
Как молот речь,
Лжецу в лицо моя перчатка,
А в сердце меч.

Нося в груди святое пламя
Небесных глаз,
Я неизменно верен даме
Во всякий час.

За слово дерзкое нахала
Я не прощу.
И перед дьяволом забрала
Не опущу.

С усмешкой бешеной отваги
Гляжу вперед,
Вот жаль — я сделан из бумаги
И дождь идет…

Есть женщины, что сотканы из света,
Но демона печать на их челе;
Любовь их сфинкс… Их души для поэта, —
Заветные сады в скитаньях по земле.