Уильям Блейк - Поэзия английского романтизма XIX века

О Дождь! Готов прекрасным счесть
Тебя таким, каков ты есть!
Я мог бы написать о том,
Как ты хорош, — толстенный том.
Порой ты покидаешь нас,
Так почему бы не сейчас?
Хоть нынче, до заката дня,
Уйди, пройди, оставь меня!

О Дождь! На сдержанный прием
Не злись! Гостят в жилье моем
Старинный друг с моей сестрой, —
Ты нам свиданье не расстрой!
Мы не встречались так давно…
Недуги и тоска равно
Снедали нас; мы нынче днем
Хотим поговорить втроем.
Пойми: втроем! Ты это взвесь,
Четвертый лишним будет здесь.
Так много надо нам излить
Печалей, столько исцелить
Страданий, что нам Рок принес,
Так много набежало слез! —
Короче: хоть к началу дня
Уйди, пройди, оставь меня!

О Дождь! Клянусь тебя терпеть,
Когда б ты ни вернулся впредь!
Явись и нудно заряди!
Ведь ты, как прочие дожди,
Не столь приятен, сколь хорош.
Но я не хнычу ни на грош,
Хоть заряди на десять дней
И вдесятеро будь скучней, —
Я не взыщу и потому
Приветливо тебя приму
И стану слушать, как всегда.
Гости хоть месяц, — не беда!
Лишь нынче, до заката дня,
Уйди, пройди, оставь меня!

Пред тем, как лечь в постель свою,
Я на коленях не стою
И не творю молитвы вслух,
Но медленно смиряю дух,
Предавшись вере и мечте, —
Смежаю веки в темноте,
И, отрешившись от судьбы,
Забыв заботы бытия,
Я к небу возношу мольбы,
И чувствует душа моя,
Что слаб, но не отвержен я,
И воскресают в мире вновь
Надежда, мудрость и любовь.

Настала ночь. Во власти чар
Я напрягал в молитве ум,
Пытаясь отогнать кошмар
Бесовских образов и дум,
Зловещий строй: толпу теней,
И месть, которой нет черней,
И все обиды прошлых дней,
Я зрил: презренных, что сильны
И злобой вооружены,
И мерзостных желаний власть,
И худшую из худших страсть,
Роились сонмища впотьмах, —
О, тяжкий стыд! О, душный страх!
Дела, таимые от всех,
Известны всем, и не поймешь,
В чем — благость, в чем — гееннский грех;
Кругом мучительная ложь,
Что сердце мает и томит:
О, горький страх! О, душный стыд!

Так, в потрясенье, для меня
Две ночи минуло, два дня,
И сон бессонный в тишине,
Казался хуже смерти мне.
На третью ночь — все тот же сон,
Я был кошмаром пробужден,
И он не уходил, хотя
Я плакал горько, как дитя.
Лишь слезы мне могли помочь
Тогда, в мучительную ночь.
Я постигаю: суждена
Такая мука лишь тому,
Чья жизнь соблазнами полна,
Кто обречен сойти во тьму,
Кто носит в сердце вечный ад
И знает — нет пути назад.
Пусть он терзается во сне.
Но отчего все это — мне?
Одной любви взыскую я,
Ведь истинна любовь моя!

Ночное небо
Покрыто тонкой тканью облаков;
Неявственно, сквозь эту пелену,
Просвечивает белый круг луны.
Ни дерево, ни башня, ни скала
Земли не притеняют в этот час.
Но вот внезапно хлынуло сиянье,
Притягивая путника, который
Задумчиво бредет своей дорогой.
И видит он, глаза подъемля к небу,
В разрыве облаков — царицу ночи:
Во всем ее торжественном величье
Она плывет в провале темно-синем
В сопровожденье ярких, колких звезд:
Стремительно они несутся прочь,
Из глаз не исчезая; веет ветер,
Но тихо все, ни шороха в листве…
Провал средь исполинских облаков
Все глубже, все бездонней. Наконец
Видение скрывается, и ум,
Еще восторга полный, постепенно
Объемлемый покоем, размышляет
Об этом пышном празднестве природы.