Уильям Блейк - Поэзия английского романтизма XIX века

О, счастье жить и видеть мир —
То выразить нет сил!
Я ключ в пустыне увидал —
И жизнь благословил.

Я милость неба увидал —
И жизнь благословил.

И бремя сбросила душа,
Молитву я вознес,
И в тот же миг с меня упал
В пучину Альбатрос.

О, сон, о, благодатный сон!
Он всякой твари мил.
Тебе, Пречистая, хвала,
Ты людям сладкий сон дала,
И сон меня сморил.

Мне снилось, что слабеет зной,
Замглился небосвод
И в бочках плещется вода.
Проснулся — дождь идет.

Язык мой влажен, рот мой свеж,
До нитки я промок,
И каждой порой тело пьет
Животворящий сок.

Встаю — и телу так легко:
Иль умер я во сне?
Или бесплотным духом стал
И рай открылся мне?

Но ветер прошумел вдали,
Потом опять, опять,
И шевельнулись паруса
И стали набухать.

И воздух ожил в вышине!
Кругом зажглись огни.
Вблизи, вдали — мильон огней,
Вверху, внизу, средь мачт и рей,
Вкруг звезд вились они.

И ветер взвыл, и паруса
Шумели, как волна.
И ливень лил из черных туч,
Средь них плыла Луна.

Грозой разверзлись недра туч,
Был рядом серп Луны.
Воздвиглась молнии стена,
Казалось, падала она
Рекою с крутизны.

Но вихрь не близился, и все ж
Корабль вперед несло!
А мертвецы, бледны, страшны,
При блеске молний и Луны
Вздохнули тяжело.

Вздохнули, встали, побрели,
В молчанье, в тишине.
Я на идущих мертвецов
Смотрел, как в страшном сне.

А ветер стих, но бриг наш плыл,
И кормчий вел наш бриг.
Матросы делали свое,
Кто где и как привык.
Но каждый был, как манекен,
Безжизнен и безлик.

Сын брата моего стоял
Плечо к плечу со мной.
Один тянули мы канат,
Но был он — труп немой».

«Старик, мне страшно!» — «Слушай Гость,
И сердце успокой!
Не души мертвых, жертвы зла,
Вошли, вернувшись, в их тела.
Но светлых духов рой.

И все, с зарей оставив труд,
Вкруг мачты собрались,
И звуки сладостных молитв
Из уст их полились.

И каждый звук парил вокруг —
Иль к Солнцу возлетал.
И вниз неслись они чредой,
Иль слитые в хорал.

Лилась то жаворонка трель
С лазоревых высот,
То сотни щебетов иных,
Звенящих в зарослях лесных,
В полях, над зыбью вод.

То флейту заглушал оркестр,
То пели голоса,
Которым внемля в светлый день,
Ликуют небеса.

Но смолкло все. Лишь паруса
Шумели до полдня.
Так меж корней лесной ручей
Бежит, едва звеня,
Баюкая притихший лес
И в сон его клоня.

И до полудня плыл наш бриг,
Без ветра шел вперед,
Так ровно, словно кто-то вел
Его по глади вод.

Под килем, в темной глубине,
Из царства вьюг и тьмы
Плыл Дух, он нас на север гнал
Из южных царств зимы.
Но в полдень стихли паруса,
И сразу стали мы.

Висел в зените Солнца диск
Над головой моей.
Но вдруг он, словно от толчка,
Сместился чуть левей
И тотчас — верить ли глазам? —
Сместился чуть правей.

И, как артачащийся конь,
Рывком метнулся вбок.
Я в тот же миг, лишившись чувств,
Упал, как сбитый с ног.

Не знаю, долго ль я лежал
В тяжелом, темном сне.
И, лишь с трудом открыв глаза,
Сквозь тьму услышал голоса
В воздушной вышине.

«Вот он, вот он, — сказал один, —
Свидетелем Христос —
Тот человек, чьей злой стрелой
Загублен Альбатрос.