Федор Миллер - Стихотворения

Стойте, други! Кони рвутся? Так накиньте им арканы!
Ободритесь! Не бегите, как пугливые бараны:
Пусть воздушною одеждой ваших лиц они коснутся,
Имя Аллы [15] Алла — Аллах. призовите, — духи мимо пронесутся.

Подождите, — лишь денницы загорится луч отрадный
И на вас от гор повеет ветер утренний, прохладный, —
И опять во прах летучий обратятся привиденья…
Вот заржал мой конь ретивый, чуя утра приближенье!

В носилках похоронных
Лежит боец лесов,
И шесть вооруженных
Суровых удальцов
Среди лесов дремучих
Безмолвные идут
И на руках могучих
Товарища несут.

Носилки их простые
Из ружей сложены,
А поперек стальные
Мечи положены.
На них лежит сраженный
Разбойник молодой,
Назад окровавленной
Повиснув головой.

В минуту жаркой битвы
Сразил его свинец, —
И кончил дни ловитвы
Бестрепетный боец!
Сочится кровь из раны
По лбу и по вискам
И вниз струей багряной
Бежит по волосам.

Он грозно сдвинул брови,
Храня надменный вид,
Но взор под слоем крови
Врагам уж не грозит.
Он правою рукою
Сдавил свой острый меч
И с ним, уставший с бою,
В могилу хочет лечь.

Меч этот быстро, метко
Удары наносил,
И сбиров он нередко
Как молния разил;
Теперь, звуча, влачится
Он вслед за мертвецом;
Как слезы, кровь струится
Холодная по нем.

И в миг борьбы жестокой
Со смертью роковой
Он пояс свой широкий
Схватил другой рукой;
Ремни его колета
Разрублены висят,
Два длинных пистолета
За поясом блестят.

Так спит он, охладелый,
Лесов угрюмый сын,
В кругу ватаги смелой,
Средь темных Апеннин!
Так с ним они печально
Идут в глуши лесной
Для чести погребальной.
Но вот кричат им: «Стой!»

И наземь опустили
Носилки с мертвецом,
И дружно приступили
Рыть яму вшестером.
В воинственном уборе,
Как был он завсегда,
Без гроба, на просторе
Кладут его туда.

Засыпали землею…
«Прости, лихой собрат!»
И медленной стопою
Идут они назад.
Но чу! — сторожевого
Свисток раздался вдруг…
Ватага в лес — и снова
Безмолвно всё вокруг.

Кто идет во глубь земли
Или молотом махает;
Кто сетями для семьи
Хлеб насущный добывает;
Кто за плугом льет свой пот,
Как наемник господина;
Кто под ношей спину гнет
Для жены своей, для сына, —
Честь им! Слава их трудам!
Слава каждой капле пота!
Честь мозолистым рукам!
Да спорится их работа!
Но забудем ли о том,
Кто безропотно страдает
И, работая умом,
Сам нередко голодает?
В тесной хижине ль своей
Он с наукой тратит годы,
Раб ли книжных торгашей,
Пишет драмы или оды,
Или просто вздор чужой
Переписывает к срокам,
Иль, вступив в ученый строй,
Ходит, бедный, по урокам, —
Что ж! Ведь труженик и он!
И ему — терпеть, трудиться
Повелел судьбы закон,
И его глава сребрится!
И влачит до гроба он
Бремя скорби и гоненья,
А детей голодных стон
Убивает вдохновенье!

Так иного я знавал:
Духом он стремился в небо,
Но во прахе изнывал,
Пресмыкаясь ради хлеба!
Так с семьею на плечах
Хлопотал он и трудился,
Целый век свой был в тисках
И как рыба об лед бился!

И сидел он, и писал,
Бледный, с впалыми щеками;
А меж тем восток сиял,
Ветерок играл цветами,
Пел весенний соловей,
Пар дымился над рекою…
Он над книгою своей
Гнулся — труженик душою!

Но под бременем скорбей
Утешался он, мечтая:
«Жизнь печальна, но и в ней
Есть поэзия святая!
Пусть судьба гнетет меня!
Тверд останусь я душою:
Для детей трудился я,
Несть моя всегда со мною!»

Наконец не стало сил!
Кончил он свое боренье;
Лишь порой к нему сходил
Луч заветный вдохновенья:
Ночью вдруг его лобзал
Поцелуй знакомой музы,
И свободно возлетал
Прежний гений, сбросив узы.