Федор Миллер: Стихотворения

Пляшет донья Инезилья,
Рдеют розы на ланитах,
Развевается мантилья
На плечах полуоткрытых;

И под сетку голубую
Скрыты шелковые косы;
На красотку молодую
Загляделись все матросы.

Все на райне [6] Райна (то же: рей) — круглый брус, крепящийся горизонтально к мачте; служит для несения парусов. , на лафетах
Вкруговую заседают
И, забыв о пистолетах,
Кастаньетами щелкают.

Но вот кончился их танец;
Инезилья отдыхает,
И гитару мавританец
Ей почтительно вручает.

Вот поет она про балы
Во дворцах родного края,
Где в граненые бокалы
Льется влага дорогая,

Где под звуки музыкантов
Доньи милые танцуют
И сердца надменных грандов
Красотой своей чаруют.

Воспевает край счастливый,
Где их пристань ожидает,
Где под сению оливы
Лазарони [7] Лазарони (лаццарони) — нищий, бродяга. отдыхает;

Воспевает блеск Милана,
Рима — Запада столицы…
Пожалейте капитана:
Он заслушался певицы.

Он заслушался певицы
И забыл, что враг не спит;
На него, быстрее птицы,
Оттоманский бриг [8] Оттоманский бриг — под флагом Оттоманской империи, Турции. летит.

Вот он близко, вот примчался, —
Это страшный Абдалла…
И внезапно залп раздался,
Загремело: «Иль-Алла! [9] «Иль-Алла!» — воинственный возглас мусульман. »

Засверкали ятаганы…
На врагов своих грозой
Устремились мусульманы;
Закипел кровавый бой.

Дымом все кругом объяты;
Торжествует Оттоман:
Стонут пленные пираты
И убит их капитан!

Плачет донья молодая…
О, не плачь, моя краса!
И платочком из Китая
Осуши свои глаза!

У мароккского султана
Блещет золотом дворец;
Там и друга капитана
Ты забудешь наконец.

И фрегат в Марокко мчится;
Вот и берег недалек.
Завтра много облегчится
У султана кошелек.

Поздно ночью мы лежали на земле, среди равнины;
У коней своих усталых чутко спали бедуины;
Вдалеке, при лунном свете, горы нильские белели,
А кругом, в песке зыбучем, дромадеров [11] Дромадер — одногорбый верблюд. кости тлели.

Я не спал; под головою у меня седло лежало,
А широкий плащ дорожный был мне вместо одеяла;
Близ меня лежала сумка сладких фиников сушеных,
Сабля острая и пара пистолетов заряжённых.

Всё безмолвно; лишь порою затрещит в костре забытом
Огонек, иль конь, проснувшись, стукнет об землю копытом;
Лишь порою в отдаленья крик орлиный раздавался
И наездник полусонный за ружье свое хватался.

Вдруг земля поколебалась и померк за облаками
Лунный свет, степные звери пронеслися перед нами;
Кони робко отшатнулись, наш вожатый приподнялся…
«Ну, — сказал он, — знать, воздушный караван опять помчался!»

Это он! И вот несутся, вслед теней своих вожатых,
Дромадеры с седоками на хребтах своих горбатых,
И воздушною толпою идут девы, как Ревекка [12] Идут девы, как Ревекка и т. д. Имеется в виду эпизод из Библии, повествующий о встрече Ревекки у колодца с Исааком, когда она напоила его и его верблюда водой из кувшина. ,
На плече неся кувшины; цель пути их — город Мекка [13] Мекка — город на Аравийском полуострове, главное место паломничества мусульман. .

Ну! Еще! иль нет конца им? Вот бесчисленные гости!
Вновь в верблюдов превратились их рассеянные кости;
Черный прах, что по равнине в облаках густых, летучих
Бурно вьется, превратился в черных воинов могучих…

В это время ежегодно восстают для каравана
Все, которые погибли тут в песках от урагана, —
Чей, быть может, прах истлевший нынче с пылью мы глотали,
Чьи разбросанные кости мы ногами попирали.

И грядою бесконечной, как на пир, во всем раздолье
Восстают они и мчатся в град святой на богомолье,
И летят от Сенегала до брегов Баб-эльмандеба… [14] Баб-эльмандеб (или Эль-Мандеб — врата скорби) — пролив, отделяющий Аравийский полуостров от материка Африки.
Страшен поезд их тревожный при огнях ночного неба!