Владимир Жаботинский: Избранные стихи и переводы

но мы пройдем ему наперекор.

Спи, наш орел, наш царственный трибун.

Настанет день — услышишь гул похода,

и скрип телег, и гром шагов народа,

и шум знамен, и звон веселых струн.

И в этот день от Дана до Бер-Шевы

благословит спасителя народ,

и запоют свободные напевы,

и поведут в Сионе наши девы

перед твоей гробницей хоровод.

1904 г.

Бейтар — Из праха и пепла,

Из пота и крови,

Поднимется племя,

Великое, гордое племя;

Поднимутся в силе и славе,

Йодефет, Массада,

Бейтар.

Величие —

Помни, еврей,

Ты царь, ты потомок царей.

Корона Давида

С рожденья дана.

И вспомни короны сиянье,

В беде, в нищете

И в изгнанье.

Восстань

Против жалкой

Среды прозябанья!

Зажги негасимое

Пламя восстанья,

Молчание —

Трусость и грязь.

Восстань!

Душою и кровью

Ты — князь!

И выбери:

Смерть иль победный удар —

Йодефет, Массада, Бейтар.

Золотой луч солнца в споре

Победит сырую ночь;

Вечно свет и тьма в раздоре.

И Израиль гонит прочь.

В каждом веке рабства тучи,

Тучи лжи и тучи бед.

И в награду он получит

Свет свободы — правды свет.

I.

(С рукописи)

Как радостно брести чужим средь мириад.

Чужим... Твоя душа всезряща и незрима:

В ней мечутся моря, в ней зарева горят.

Им не видать ни волн, ни светочей, ни дыма.

Среди людей ты друг, приветливый ко всем,

Ты с ними - но не там. Не ты, а словно брат твой.

Ты внемлешь им - и глух: беседуешь - и нем.

Твой дух - в чертоге див, чей вход заказан Клятвой.

Набор истертых слов - твой щит и твой доспех,

И маска мук твоих - веселый легкий смех,

Затем что боль твоя, как девушка, стыдлива.

Что проклял, что простил - таишь ты ото всех;

И если ждал ты роз, но дань тебе – крапива.

Ты улыбаешься любезно и лениво.

II.

(Вольный перевод)

Был мне зов, полный жалости, гнева и боли,

Как набатная медь:

«Трус! Дано тебе пламя, но не дано воли

Запылать и сгореть.

Твое сердце и мысль и душа - словно хлопья

Без ствола и ядра.

Твоя жизнь - не твоя, и работа - холопья,

И весь мир твой - игра.

Уходи, человек, от усадьбы и стада

И пшеничных полос;

Уходи без дороги, и шапки не надо,

Так, оборван и бос.

Бог накормит, как ворона, волка и вора.

Спи на кочке степной.

Голь бездомная лучше замка и забора

И уюта с женой.

И скитайся. Иди! Пусть как топи – проселки,

И шипы - как ножи:

Ты бреди, рассыпая по людям осколки

Огнетворной души.

Бросят камень - прими; не проси лишь о хлебе,

И платить не вели.

Так познаешь ты силу и Господа в небе,

И покой на Земли».

Смолк. И мрак мой расторгся, как громом расколот:

Дивный свет предо мной.

И великий, бездонный, безжалостный холод

На стезе ледяной...

1932

С холма, где путники прощаются с Сионом,

Я видел край родной в его последний час:

Пылал он, отданный свирепым легионам,

И зарево его охватывало нас.

И я искал наш Храм, искал свой бедный дом,

Но видел лишь огня клокочущее море...

Я на руки свои в отчаянье немом,

Взглянул: они в цепях, — и мщенья нет! О, горе!

Ах! С этого холма, бывало, я глядел

На город в этот час: уж мрак над ним клубился,

И только Храм еще в лучах зари горел,

И розовый туман на высях гор светился.

И вот я там же был и в тот последний час;

Но не манил меня заката блеск пурпурный.

Я ждал, чтоб Господь во гневе ополчась

Ударил молнией и вихрь послал свой бурный...

Но нет... в твой Храм святой, где Ты, Господь, царил,

Не сядут, не войдут языческие боги!

Твой зримый Храм упал, но в сердце сохранил

Навеки твой народ, Господь, Тебе чертоги!

1904 г.

"Стихи - другим", вы мне сказали раз,

"а для меня и вдохновенье немо?"

Но, может быть, вся жизнь моя - поэма,

И каждый лист в ней говорит о вас.

Когда-нибудь - за миг до той зари,

Когда Господь пришлет за мной коляску,

И я на лбу почую божью ласку

И зов в ушах - "Я жду тебя, умри", -