Александр Ольшанский: Звезда в полыни (сборник стихов)

из ста наложниц выбрал Тишину.

Она в смущенье задувает свечи,

из ста свечей не тронула одну;

шелка снимает -- вздрагивают плечи.

Ее браслеты вечностью звенят

в неистовой, неизреченной встрече. -

Теперь!

Сейчас!..

И -- жизнь тому назад.

x x x

Зябко вечер прижмется к лощинам,

согреваясь у первых огней;

будет ветер гадать по морщинам

старых стен -- о вращении дней.

Возвращенье к немым годовщинам,

в память -- место оседлости войн,-

вновь поможет усталым мужчинам

совершить... Перегарная вонь.

В сиротливо-промозглую пору

отключенных еще батарей,

жизнь блефует в расчете на фору

от вина: "В честь открытых дверей!.."

Стылых дней мотану веретенце!-

Разножелтой осенней канвы,

может, хватит на доброе солнце.

И на то,

чтобы встретились Вы...

ДИССОНАНСЫ

В.Сосноре

1.

Не вoвремя. Бетховен звал

во Время.

Так алчет звездностепья -

рой рояля...

Мадьярка обронила чье-то имя

в алькове, под осколками Грааля.

2.

И тлела ночь, глух ,

себе на убыль.

Он был далеко, -

слуха вечнопленный.

Мадьярка прижимала к телу.

Небыль.

3.

Кто слышит безымянный пульс

Вселенной?!.

x x x

Усни, темноликая,-- беды забудут тебя.

Я вынесу их в оборот -- за медаль в обороте -

Как сор из избы, и, как память о лишнем народе.

Я вынесу это.

Что, впрочем, векaм все равно.

И веки смыкаются прежде, чем стали куранты.

(Чем стали они, неосталин и репатрианты

Не видят.) Темно.

Засыпай же, Полярная дочь!-

Соски полюсов будут реже ко мне прикасаться -

Твой узник с тобой, в ожидании добрых кассаций.

Мне -- в мочь.

ВСТРЕЧА

Вот обложка полыхает:

жечь стихи -- святой обряд.

(Пусть осудит тот, кто знает,

как любовь вернуть.)

Горят...

Все тетради да тетради,

книги вряд ли издадим...

В тихой сумрачной прохладе

не томись, брат, нелюдим.

Как всегда, давай же спорить!

У свечей курить,

молчать,

пить вино и острословить:

юность шумно вспоминать!

А потом -- светло и шатко -

разбредемся.

Навсегда.

Вот горит моя тетрадка,

с нею -- лучшие года.

1979

ЧЕРТА

Жизнь прожить - не поле перейти.

(посл.)

Разъедает офорт пустота,

он, наверное, оттиском болен.

Между снегом и снегом -- черта, -

черный лес между небом и полем.

А вверху и внизу -- по дыре:

воронье, над корявой воронкой,

нависает... В ледовом каре,

снежным вихрем летит похоронка.

Разорит отчий дом этот час, -

хрипло каркает черная сводня,

одобряя последний приказ:

"перейти это поле сегодня!.."

На простреленном дважды щите:

надпись "мины" -- подобна черте.

ДИАЛОГИ

I

-- Вам ли, корни былинные

ведать выси орлиные?

-- С нами радость весенняя -

сила дня Вознесения...

-- Выше млечного инея?

-- Выше слез всепрощения.

Древо жизни могучее

часто радует -- мучая.

II

-- На закате порфирные,

ветры-ветви надмирные,

вам ли вьюги не праздновать?

-- Как предсмертную исповедь

и последнюю заповедь...

-- Нам над бездною выстоять?!

-- Вечны корни глубокие:

тени близких -- далекие.

ПРАВЫЙ МАРШ ОДНОНОГОМУ ДРУГУ

Один глаз смеется, а в другом -- слеза.

На ноге ботинок, на другой -- кирза.

Обжигало смертью, и знобил простор...

Ветер, помнишь ветер от Афганских гор?

Здравствуй, друг...

Объятья -- сможешь, так раскрой -

Мы закрыли братьям очи -- на покой.

Правой, снова правой!

Левой -- пристяжной.

Мальчик не кровавый, он теперь -- седой.

Один глаз смеется, а в другом -- слеза.

На ноге ботинок. На другой -- кирза.

Правой, правой, правой! Левая -- в укор...

Ветер, новый ветер,

от Кавказских гор.

ПОСЛЕ "ПРОЩАНИЯ СЛАВЯНКИ"

Дрогнул перрон. Вопрос на вопрос

горестно вскинутой брови:

"Ранят шипы дареных роз

цвета, чьей пролитой крови?!."

x x x

Когда сестра читала братьям,

они пытались верить в Бога.

Халат казался белым платьем

и отступала в ночь тревога.

В блокадном городе. -- Великом! -

В ночь медсестра читала Блока.

Глаза горели вешним бликом

из довоенного далека. -

Там каждый был красив и молод,

и весел -- к шумному параду.

Никто не ведал лютый голод,

и смерть, как быструю награду.

Там был простор венечным платьям.

И вечность -- отчему порогу...

В ночь медсестра читала братьям.

Они пытались верить Богу.

ЗА ЖИЗНЬ

Багряный вождь, осенний шут - с чинами не суров ли?

Сорвал осенний позумент: "Шумите, дерева!.."