Лев Мей - Стихотворения

Можно судить драму Мея с точки зрения современной исторической науки, говорить о степени правдивости психологической и исторической трактовки образа Грозного установленным ныне фактам, но гораздо важнее для нас определить, в какой мере поэт сумел победить здесь консервативные черты своего мировоззрения, в какой мере он служил демократическому движению «сердечным смыслом» своего произведения. И если рассматривать «Псковитянку» с этой точки зрения, надо признать, что действительно третий и четвертый акты — истинное средоточие драмы и что их следует отнести к лучшим страницам исторической драматургии 1860-х годов. Несомненным достоинством «Псковитянки» являются ее язык и характеры. Живой разговорный язык, если не социально, то психологически индивидуализированный, делает ее заметной среди драматических произведений на историческую тему.

В ряду созданных в драме образов на первом месте по выразительности стоит сам Грозный, в котором коварство, жестокость, подозрительность довольно убедительно сочетаются с проницательным умом, расчетливостью политика и нежными чувствами отца. Как всегда, привлекательны у Мея женские образы, лиризм которых по-прежнему связан с фольклорной традицией. Кстати, Мею нередко отказывали в истинной народности, называя его произведения талантливыми стилизациями. Но помимо стилизаций, которые действительно у него есть, мы встречаемся и с более глубоким и серьезным восприятием народной поэзии — постижением не только формы, но и духа ее. Доказательством тому служат и созданные им на основе народных песен жизненные и правдивые женские характеры и ставшие распространенными его «русские» песни. Правда, из всего идейного и эмоционального богатства лирического фольклора Мей выбирает сферу преимущественно любовных переживаний, а потому народность его произведений носит односторонний характер. Добролюбов в свое время иронически замечал, что стихотворения Мея, созданные по фольклорным мотивам, написаны «все больше на тему старого мужа и молодой жены».

Несколько тонких и верных мыслей высказал по этому поводу В. Крестовский: «…В таланте Мея элемент русского, народного принял не социальный, не современный, а какой-то археологический колорит. Во всех лучших его вещах этого рода вы невольно чувствуете Русь, и Русь народную; если хотите, Русь вечную… да только не Русь современного нам народа».

После смерти Мея его друзья с особой настойчивостью утверждали, что поэт был совершенно равнодушен к обвинениям критики, упрекавшей его в отсутствии мировоззрения и в несовременности.

Это не верно. Сохранились поэтические свидетельства того, как Мей тяжко переживал разлад со своим временем и потерю читателя; надеялся, что когда-нибудь его поэзия станет необходимой людям («Арашка», «Пустынный ключ»). При жизни поэта этого не случилось. Но лучшее в творчестве Мея все же нашло дорогу к читателю. В этом свою роль сыграла и музыка, подарившая вторую жизнь драмам Мея и многим оригинальным и переводным его произведениям. Особенно был популярен поэт среди композиторов «Могучей кучки». Их привлекали в его творчестве простота и задушевность поэтической интонации, подлинно народный колорит его песен, лиризм женских образов драматургии.

Эти черты поэзии Мея близки и нам. Мы ценим лирическую и гуманную стихию его таланта, до сих пор сохраняющую свою притягательную силу. «Царская невеста» и «Псковитянка», такие стихотворения, как «Зачем ты мне приснилася…», «Хотел бы в единое слово…», и многие другие, — все это живые факты современной поэтической и музыкальной культуры.

К. Бухмейер