Лев Мей - Стихотворения

Князя в ставку впустили и с Н е здилой.
Хан сидит на ковре; ноги скрещены;
На плечах у него пестрый р о спашень,
А на темени самом скуфейка парчовая.
По бокам знать, вельможи ордынские,
Все в таких же скуфейка и р о спашнях…
Стал челом бить ему, нечестивому,
Федор-князь, а покудова Н ез дила
Подмигнул одному из приспешников
И отвел его в сторону.
Молит князь:
«Не воюй-де, царь, нашей ты волости,
А воюй что иное и прочее:
С нас и взять-то прийдется по малости,
А что загодя вот — мы поминками
Кой-какими тебе поклонилися».
Хан подумал-подумал и вымолвил:
«Подожди: я теперь посоветуюсь…
Выйди вон ты на время на малое —
Позову…»
Вышел Федор-князь — п о звали…
Говорит ему хан: «Согласуюся
И поминки приму, только — знаешь ли? —
Мало их… (Толмачами взаимными
Были Н е здила с тем же ордынцем
подмигнутым.)
Мало их, — говорит князю Федору
Царь Батый, — а коль хочешь уладиться,
Дай красы мне княгинины видети».
Помертвел Федор-князь сперва-наперво,
А потом как зардеется:

«Нет, мол, хан!
Христианам к тебе, нечестивому,
Жен на блуд не водить, а твоя возьмет,
Ну, владей всем, коль только достанется!»
Разъярился тут хан, крикнул батырям:
«Разнимите ножами противника н а части!..»
И р о зняли…

Потом и на вершников,
Словно лютые звери, накинулись:
Всех — в куски, лишь один стременной
Опол о ница
Из поганого омута выбрался…
А боярина Н е здилы пальцем не тронули…

Воротился боярин в Рязань, к князю Юрию,
Доложил, что принял хан дары княженецкие,
Что покончится якобы дело, как вздумано,
А от князя поехал к княгине Евпраксии
Забавлять прибаутками, шутками, р о ссказнями,
Чтоб по муже не больно уж ей встосковалося.
Говорит: «Князем Юрием Ингоревичем
К твоему княженецкому здравию
Послан я, чтобы вестью порадовать.
Федор-князь у царя у Батыя — состольником.
Пополам и веселье и бражничанье;
Отклонил бог беду неминучую:
Воевать нас татаре заклялися
И уйдут все по слову князь Федора.
А какие они безобразные!»
И пошел, и пошел он балясничать,
Да ведь как: что ни слово — присловие.
Показались те речи княгине занятными,
Учала она Н е здилу спрашивать:
«Что за люд такой, что за исчадие?
Вместо дома телега… А женщины
С ними, что ли?.. Какие ж с обличия?»
— «А такие, что смеху подобные,
Из-за войлока выглянет — смуглая,
Очи словно травинкой прорезаны;
Брови черные; скулы навыпяте;
Зубы дегтем уж, что ли, намазаны…»
Балагурит он так, балагурит-то,
А с самим собой думушку думает:
«Вот постой, налетят, так узнаешь ты —
Сколько жен по кибиткам их возится
Да и как из намета-то ханского
Отпускаются бабы — с рук на руки
Ханским ближникам, ханским печальникам,
А уж я за тебя, за голубушку,
Отвалил бы казны не жалеючи…»

Загорелося утро по-летнему,
Загорелось сначала на куполе,
А потом перешло на верхушки древесные,
А потом поползло по земле, словно крадучись,
Где жемчужинки, где и алмазинки
У росистой травы отбираючи.
Куманика перловым обсыпалась бисером;
Подорешник всей белою шапкой своей нахлобучился
И поднял повалежные листья, натужившись;
С Осетра валит пар, словно с каменки,—
Значит, будет днем баня опарена…
У Николы Корсунского к ранней обедне ударили…
И княгиня проснулась под колокол…
К колыбели птенца своего припадаючи,
Целовала его, миловала и пестовала,
И на красное солнышко вынесла,
На подбор теремной, на светелочный.
Вот стоит она с ним, смотрит н а поле,
На лес, на реку, смотрит так пристально
На дорогу, бегучую под гору.
Смотрит… пыль по дороге поднялася…
Скачет кто-то, и конь весь обмыленный…
Ближе глянула — ан Опол о ница,
Не приметил княгини б, да крикнула,—
Осадил жеребца, задыхается…
А княгиня Евпраксия спрашивает:
«Где же князь мой, сожитель мой ласковый?»
Замотал головой Опол о ница:
«Не спросила бы, не было б сказано.
Благоверный твой князь Федор Юрьевич,
Красоты твоей ради неслыханной,
Убиен от царя, от Батыя неистового!»
Обмерла-окочнела княгиня Евпраксия,
К персям чадо прижала любезное
Да с ним вместе с подбора и ринулась
На сырую мать-землю, и тут заразилася [9] до
смерти…
И оттоле то место Заразом прозвалося,
Потому что на нем заразилася
С милым чадом княгиня Евпраксия.