Уильям Шекспир - Поэмы и стихотворения

В годы счастья к нам с тобой
Льнули ближние толпой,
А теперь, в годину бед,
Им до нас и дела нет.
Слово — ветер средь полей;
Нелегко найти друзей.
Если деньги есть в мошне,
Всякий будет другом мне,
Но иссякнет их запас —
Кто поможет в горький час?
Если ты соришь казной —
Опьяняют похвалой
И становишься ты вмиг
Благороден и велик.
Коль порочен — в краткий срок
Ты изведаешь порок.
Ласки женщин ждешь? — смелей!..
Будет каждая твоей.
Но нахмурится судьба —
И конец всему! гурьба
Прихлебателей уйдет!..
Нет, твой верный друг лишь тот,
Кто по мере сил везде
Поддержать готов в нужде;
Кто в бессонный час ночной,
Как и ты, грустит порой
И с тобою понесет
Бремя всех твоих забот,
Облегчая твой недуг, —
Тот не льстивый враг, а друг!

Когда она клянется, что верна,
Я верю ей, хоть знаю — ложно это.
Пускай юнцом сочтет меня она,
Не выученным всем обманам света.

Мне льстит казаться юным перед ней,
Хоть знаю лет моих оскудеванье;
С улыбкой внемлю лжи ее речей,
Любви проступкам не даря вниманья.

Что я уж стар, могу ли ей сказать?
В своих летах любимой как сознаться?
Любви не нравится года считать,
И лестью ей отрадно украшаться.

Я лгу, неправду милая твердит, —
И так обман взаимный нами скрыт.

Есть две любви, два духа у меня —
Отчаянье мое и утешенье.
Мой демон — это черная жена,
Мужчина белокурый — добрый гений.

Чтоб в ад меня увлечь скорей, дух черный
Склонил к разлуке светлого со мной
И, красотой своей маня упорно,
Старается, чтоб стал и он иной.

Быть может, он погиб уже; но я,
Подозревая лишь, не дам в том слова.
Друг с другом и со мной они друзья;
Но добрый дух, боюсь, в аду у злого.

Я лишь тогда уверен буду в том,
Когда злой доброго сожжет огнем.

Реторика ль, очей твоих небесных,
Что против доводов всегда сильна,
Внушила нарушенье клятв известных?
Но казнь за это мне не суждена.

Обет касался женщин, ты ж — богиня,
И, значит, клятвы я не нарушал.
Обет мой был земным, а ты — святыня:
Твоею благостью мой грех пропал.

Обет — дыханье, а дыханье — пар.
Когда ты солнцем надо мною встала,
Впитала ты пары, как некий дар, —
Моя вина твоей виною стала.

Пускай моя! Глупец, кто, не желая
Обет забыть, откажется от рая.

Раз у ручья Венера, сидя рядом
С Адонисом, чья свежесть так нежна,
Его маня, бросала взгляд за взглядом, —
О, лишь богиня так глядеть властна!

И, слух его чаруя нежной сказкой
И прелестью смущая юный глаз,
Она его касалась легкой лаской,
Чтоб ласке той невинность поддалась.

Но был ли он незрел для искушенья,
Понять любви намека ль не желал, —
Он лишь шутил в ответ на обольщенья,
Поклевывал приманку, но не брал.

Тогда пред ним богиня навзничь пала,
Но он умчался прочь, упрямец шалый.

Любви презрев обет, как клясться мне в любви?
Возможно верным быть, пленясь лишь красотою!
И, клятву преступив, я верным был, пойми.
Хоть стоек я, как дуб, склонюсь к тебе лозою.

Ученье власть твоим передает глазам,
Куда заключены все радости ученья.
Тот знает, кто узнал твои красоты сам,
Умеет — кто сумел воздать тебе хваленье.

Невежда — кто посмел взирать без обожанья.
Коль ценность есть во мне, так та, что я ценю
И взглядов молнии и голоса сверканье,
Что мне звучит, как музыка в раю.

Прости, любовь моя, что райскому творенью
На языке земном слагаю прославленье.

Лишь солнце выпило росу с полей
И лишь стада под свежей скрылись тенью,
Как Цитерея, в нежности своей
От долгого сгорая нетерпенья,

Ждет у ручья, под ивой, где порой
Прохладой вод Адонис наслаждался.
День знойным был, но стал сильнее зной
В ее груди, лишь шаг его раздался.

И он пришел, и плащ с себя он снял:
Нагим стоял на мураве зеленой.
Взгляд солнца землю светом обливал,
Но зорче был богини взгляд влюбленной.

Ее узрев, он сделал в глубь прыжок;
Она ж скорбит: "Зачем я не поток?"