Уильям Шекспир - Поэмы и стихотворения

В покой он входит, полн желаньем злым,
И ложе незапятнанное зрит.
Задернут полог; ходит он пред ним,
И взор голодным пламенем горит.
Измене взором в сердце путь открыт.
Рука получит скоро приказанье
Снять тучку, скрывшую луны сиянье.

Нам взоры ослепляет солнца лик,
Над облаком победно вознесен,
Так он, откинув полог, в тот же миг
Зажмурился, блистаньем ослеплен.
Ее ли пламенем был опален,
Иль стыд внезапно в сердце пробудился,
Но слепы очи, взор его затмился.

О, если б взор его навек погас!
Тогда бы замысел пресекся злой,
Тогда б на ложе Коллатин не раз
Забвение забот вкушал с женой;
Но вспыхнет взор и сгубит их покой,
Похитит у матроны безупречной
И жизнь, и радости, и сон беспечный.

Лилейная под розовой щекой
Легла рука, подушке не дала
Лобзать лицо, а та в досаде злой,
Встав, с двух сторон лик нежный обняла;
И голова покоилась, светла,
Меж гор — гробницею любви священной;
Но взор над ней склонился дерзновенный.

Другая непорочная рука
Белела сверх зеленых покрывал,
Как лилия средь вешнего лужка;
На ней росой жемчужный пот сверкал.
В глазах прекрасных свет не трепетал;
Они, как анемон в тени укромной,
До утра венчики сомкнули томно.

Играли золотых кудрей струи
С дыханьем. О невинный рой забав!
Сквозь смерть являла жизнь права свои,
А смерть сквозь жизнь своих искала прав;
Свою вражду забвению предав,
Так неразрывно их чета сплеталась,
Что смертью жизнь и жизнью смерть казалась.

Два полушарья мраморных грудей, —
Миры, не покоренные врагом, —
Владыку чтили в верности своей,
Знакомы были лишь с его ярмом.
Объятый честолюбия огнем,
Тарквиний, как захватчик беззаконный,
Монарха их решил низвергнуть с трона.

Все, что он наблюдал, его влекло;
Все пробуждало в нем желаний пыл;
Все, что он зрел, безумьем сердце жгло;
Он, жадно глядя, очи утомил.
С немым восторгом взор его скользил
По жилкам голубым, по коже нежной,
Устам-кораллам, шее белоснежной.

Как лев терзать добычу не спешит,
Играет с ней, о голоде забыв, —
Так римлянин над спящею стоит.
Притих от созерцания порыв,
Но не смирен. Лицо над ней склонив,
Он сдерживал мятеж страстей глазами;
Но новый взрыв по жилам гонит пламя.

И жилы, словно злых рабов отряд,
Как воры, жаждущие грабежей,
Чья радость — кровь, кого не поразят
Ни плач детей, ни стоны матерей,
Надувшись гордо, рвутся в бой страстей.
Забило скоро сердце в нем тревогу,
Открыв его желаниям дорогу.

Дробь отбивая, сердце придает
Глазам отвагу, шлют глаза приказ
Руке, она же, устремись вперед,
Дрожа от гордости, взошла тотчас
На холм груди нагой — отраду глаз;
И побледнели башенки крутые,
Кровь отлила сквозь жилки голубые.

Кровь устремилась в тихий тот покой,
Где госпожа, владычица спала, —
Вещать про нападенье и разбой;
Ее от сладких снов оторвала
И хриплым криком в трепет привела.
Раскрылся взор ее, глядит смятенно
И меркнет, ярким светом ослепленный.

Представьте женщину, что сладко спит
И страшным сном в ночи пробуждена;
Ей мнится, призрак перед ней стоит,
И всеми членами дрожит она.
О жуть! Но Коллатинова жена
При пробужденье видит пред собою
Не привиденье — существо живое.

Как раненая птица, перед ним
Лежит, дрожа; все чувства смятены.
Зажмурилась; насильник ей незрим.
Мелькают тени, ужаса полны,
Расстроенным умом порождены,
Который, рассердясь, что слепнут очи,
Рисует ужасы во мраке ночи.

К ее груди, как к мраморной стене,
Его рука припала — злой таран;
Нащупать может сердце в глубине —
Властителя, что страхом обуян
И сам себе наносит сотни ран;
Но будит он не жалость, а желанье, —
Разбив стену, проникнуть дерзко в зданье.

Как зычная труба, его язык
Врагу переговоров шлет сигнал.
Из одеяла глянул бледный лик;
Ей надо знать, зачем злодей напал.
Тарквиний молча ей растолковал.
Она ж поведать молит неотступно,
Чт_о_ вызвало его на шаг преступный.

Он отвечает: "Лик прекрасный твой,
Что лилию заставит побледнеть
И розу покраснеть в досаде злой,
Обрек меня огнем любви гореть.
Из-за него решил я завладеть
Твоей твердыней. Шли себе укоры:
Тебя предали мне твои же взоры.