Константин Ваншенкин - Музыка из окна

Так волна смывает след
Женщины на диком пляже:
Взмах-другой, и больше нет,
И никто не вспомнит даже.

Так поземка, в пику дню
На рассвете завитая,
Слабо тянется, лыжню
Постепенно заметая.

Так под высью голубой,
Где дрожащая осина,
Над бедовой головой
Гибло сходится трясина.

Так природы естество
Без особенного пыла
Хочет только одного:
Чтобы все как прежде было.

Опять суета
Вас крепко трепала.
Опять занята
Душа чем попало.

Опять все не то,
И жизнь молодая
Как сквозь решето
Течет, пропадая.

Отбросьте тщету,
Побудьте немного
На лучшем счету
У Господа Бога.

…Напасть на старого
Или на малого,
Приблизившегося к окну,
Напасть на слабого
И на усталого
Или на женщину одну;

Напасть на спящего
Или на голого,
Купающегося в реке,
И на скорбящего,
И на веселого,
Который пел невдалеке;

Напасть без риска —
Вот действительно
Позорно, низко,
Отвратительно…

Луг позабыл о косьбе.
Двор аж по щиколку залит.
Грустно в просторной избе,
Где уже нету хозяев.

Вспахана ветром река,
И при рассеянном свете
Видятся издалека
Длинные борозды эти.

И только дождик в окне,
Что моросит поневоле,
Может засеять вполне
Это текущее поле.

Опять прохладой тянет от реки.
О жизни думать — нужно быть суровым,
О смерти думать — нужно быть здоровым,
Логическим законам вопреки.

Пасечник, пахнущий дымом,
Горьким, но необходимым.

С вечным подобием флюсов —
Метой пчелиных укусов.

Лечится медом и ядом.
Эти понятия рядом.

Вечер заступил в ночную смену…
Странный звук.
Это смачно шмякнулся о стену
Майский жук.

Всей своею тяжестью тупою,
При звезде.
А мальчишки маленькой толпою:
Где он? Где?

Но уже другой вдоль старой дачи
Мимо прет,
И его сбивают при удаче.
Кепкой, влет.

— Майский жук — законченный вредитель,
Гад, кретин! —
Говорит заждавшийся водитель
«М-1».

…Принадлежность дачного уюта —
В окнах свет.
И своя охотничья минута —
Слаще нет.

Погода серая
С утра и до темна.
Система стерео
Играет из окна.

Вот так в тридцатые,
И тоже из окон,
Хрипел, досадуя
На что-то, патефон.

Свет, словно оспины,
Тревожил тротуар.
Похожий, собственно,
Звучал репертуар.

И те же маечки
И кофточки в окне.
И те же мальчики
И девочки — вполне.

Как скрепкой сколоты
С судьбою эти дни,
Где были молоды,—
Но мы, а не они.

Мимо двух спаренных средних школ,
Замерших в летний зной,
Я не спеша по тропинке шел.
Кто-то шагал за мной.

Я посмотрел — никого кругом,
И тишина в домах.
Но словно кто-то взмахнул крылом,
И я услышал взмах.

Не затрудняя собой богов,
Я кое-что открыл:
Думал, что это шум шагов,
А это шелест крыл.

Иду в театр. Шумит Москва —
Не по булыжнику карета.
Давно разобраны места.
Напрасно люди ждут билета.

Перестроенья голубей
В передвечернем сером небе.
Мир виден четче и грубей,
Чем при Петре или при нэпе.

Престижный театральный зал.
Бурлят восторги и азарты…
Да, правда — все, что ты сказал.
Беда в другом — не все сказал ты.

Москва расходилась кругами,
Свои утверждая дела,
В негромком строительном гаме
Все дальше от центра текла,

Вбирая деревни, усадьбы
Подобьем древесных колец,
И дальше, и дальше — узнать бы,
Когда будет виден конец.

Знакомые с детства платформы
И дачные эти места,
Пожалуй, скорей для проформы —
Давно уже тоже Москва.

Приняв несуразную долю,
Где рядом троллейбус и лось,
Все это по белому полю
Широким пятном растеклось.