Константин Ваншенкин - Музыка из окна

Ты потянулась в постели,
Выгнула спину.
Годы, что сгорбить хотели,
Сам с себя скину.

Август по ближним заставам
Копится густо.
Хочется сильным суставам
Охнуть до хруста.

Что же тебе еще снится?
Губы распухли,
Да и глаза сквозь ресницы
Тлеют, как угли.

В зеркале рассматривать себя
То нарядной, то опять раздетой.
В окна свет врывается, слепя.
Что нас ждет: попробуй-ка разведай.

Животу от солнца горячо.
И, купаясь в утреннем бальзаме,
На себя смотреть через плечо
Чьими-то серьезными глазами.

Столкнулись. Вижу — рада.
— Ну, как вы? Сотню лет
Не виделись…— и взгляда
Наивный юный свет.

И словно вся в полете,
В ушах, наверно, шум:
— Нет, правда, как живете?
Какой на вас костюм!..

— Живу? По-стариковски.
Да-да, уже давно!
Обновы и обноски —
Нам это все равно…

Вторично взглядом мерит
Меня в осеннем дне,
И видно, что не верит
Ни капелечки мне.

С усмешкою чему-то своему,
Внутрь обращенной, смутной и далекой,
Идешь — повадку видно по всему
И женственность — во взгляде с поволокой.

Ты девушкой когда-нибудь была?
Не ведаю, но думаю — едва ли.
Ты женщиною в этот мир пришла,
И все лишь так тебя осознавали.

Юная, средь сутолоки высшей,
В городской заботе и тщете
Летним днем стоит перед афишей,
Бегло закрепленной на щите.

О другом о чем-то в слитном гаме
Словно бы задумалась слегка,
Только между влажными губами
Двигается кончик языка.

Словно кому обещаны,
Сильные, как женьшень,
О молодые женщины —
Взглядов мужских мишень.

Я иногда замедленно
Взор на них наведу.
Очень они заметные,
Больно уж на виду.

Смелые и смущенные,—
Тоже ты их пойми,—
Несколько защищенные
Маленькими детьми.

Бегло подмазаны губы.
Густо запудренный нос.
Скулы торчащие грубы.
Облачко ломких волос.

Шаль, а верней, полушалок,
Стиранный тысячу раз.
И поразительно жалок
Взгляд нерешительных глаз.

Но, усмехаясь задето,
С ней разделяя жилье,
Может, за все вот за это
Он еще любит ее

Женская грудь из расстегнутой блузки.
Это, пожалуй, не слишком по-русски.
Это, скорее, Париж, Монпарнас.
Кто эта женщина — право, неясно,
Что, поднимая глаза от пасьянса,
С легкой смущенностью смотрит на нас.

В группе со мной молодой академик,
И, разумеется, тоже без денег.
Мы на прогулки расходуем пыл.
Снится Изварино, крыша из дранки.
Я говорю: если были бы франки,
Только бы эту картину купил.

В жизни выбрав баскетбол,
Увлеченные подруги
Гулко бьют мячами в пол,
Элегантно длинноруки.

Пот струится по лицу
У недавней недотроги.
Вот бросают по кольцу,
Откровенно длинноноги.

Замерев перед прыжком,
Попадают, хорошея.
Вновь стоят они кружком,
Вытирая лбы и шеи.

Тренер многим по плечо,
Слов расходует излишки.
Сверху пышут горячо
Их побритые подмышки.

Он напутствует: —Вперед! —
Но, как приму цирковую,
Цепко за руку берет
Молодую центровую.

Говорит два слова ей
Ободренья и совета
И к скамеечке своей
Отступает, сделав это.

Ты так уставала,
Что мне было жаль будить тебя
Даже лаской.
Я очень скучал по тебе,
Пока ты спала.

Вновь былые поступки,
Поднимая на щит,
Выразительно в трубке
Женский голос звучит.

Между дел иль на ложе
В том его торжество,
Что он явно моложе
Губ, исторгших его.

Не глаза и не руки —
Рядом с блеском седин
У забытой старухи
Прежний — голос один.

И вмиг за трюмо,
А может, на полку
Засунуть письмо,
Прочтя втихомолку.