Тимур Кибиров - Стихи

Разве торг уместен здесь?
Лучше бартер – баш на баш.
Ночка вся и сам я весь,
Весь я твой, как только дашь!

Бросив цену набавлять,
Не торгуйся, не жидись —
И ценою ночи взять
Соглашайся эту жизнь!

When smoke stood up from Ludlow,
And mist blew off from Teme,
And blithe afield to ploughing
Against the morning beam
I strode beside my team,

The blackbird in the coppice
Looked out to see me stride,
And hearkened as I whistled
The trampling team beside,
And fluted and replied:

'Lie down, lie down, young yeoman;
What use to rise and rise?
Rise man a thousand mornings
Yet down at last he lies,
And then the man is wise.

I heard the tune he sang me,
And spied his yellow bill;
I picked a stone and aimed it
And threw it with a will:
Then the bird was still.

Then my soul within me
Took up the blackbird's strain,
And still beside the horses
Along the dewy lane
It sang the song again:

'Lie down, lie down, young yeoman;
The sun moves always west;
The road one treads to labour
Will lead one home to rest,
And that will be the best.

Вот снова я включаю
(О, Господи, зачем?!)
И пялюсь в телевизор,
Дивлюсь ублюдкам тем,
От ненависти нем.

Сливаются их лица
В единое мурло,
И шип змеиный слышен
Отчетливо и зло
Сквозь чертово стекло:

«А ну давай отсюда!
Покинь мою юдоль!
Покинь мой мир и век мой!
А то – пройти изволь
Дресс-код и фейс-контроль!»

И ошалев от страха,
Не находя ответ,
Я вырубаю ящик
И выключаю свет.
Но сна в помине нет.

И в темноте безбрежной,
В кромешной тишине
Изменница-Психея
Нашептывает мне
Отчетливо вполне:

«Давай уйдем отсюда!
Ну погляди окрест —
Нам здесь совсем не место,
Мы не из этих мест.
Пора уж знать и честь».

'Farewell to barn and stack and tree,
Farewell to Severn shore.
Terence, look your last at me,
For I come home no more.

'The sun burns on the half-mown hill,
By now the blood is dried;
And Maurice amongst the hay lies still
And my knife is in his side.

'My mother thinks us long away;
'Tis time the field were mown.
She had two sons at rising day,
To-night she'll be alone.

'And here's a bloody hand to shake,
And oh, man, here's good-bye;
We'll sweat no more on scythe and rake,
My bloody hands and I.

'I wish you strength to bring you pride,
And a love to keep you clean,
And I wish you luck, come Lammastide,
At racing on the green.

'Long for me the rick will wait,
And long will wait the fold,
And long will stand the empty plate,
And dinner will be cold.

Прощайте, вешние холмы,
Прощай, осенний лес!
Ни лета зной, ни хлад зимы
Меня не встретят здесь.

И с пересадками двумя
До ветки голубой
Уж не поеду больше я
С повинной головой.

В залог сердечной дружбы мне
Рубашек не дадут
На день рождения, зане
Меня не будет тут.

Дареный eau-de-toilette
Полгода я не жму,
Ржавеет тоненький «Gillette» —
Мне бриться ни к чему!

И «Орбит» незачем жевать,
Чтоб заглушить табак, —
Кого я стану целовать,
Тому сойдет и так.

Был прав или виновен я
Пред правдою земной,
Но мне Предвечный Судия
Уже воздал с лихвой.

И я навеки обречен
Тот вкус воспоминать —
Твоих чудесных макарон
Мне больше не едать!

On moonlit heath and lonesome bank
The sheep beside me graze;
And yon the gallows used to clank
Fast by the four cross ways.

A careless shepherd once would keep
The flocks by moonlight there, [4]
And high amongst the glimmering sheep
The dead man stood on air.

They hang us now in Shrewsbury jail:
The whistles blow forlorn,
And trains all night groan on the rail
To men that die at morn.

There sleeps in Shrewsbury jail to-night,
Or wakes, as may betide,
A better lad, if things went right,
Than most that sleep outside.

And naked to the hangman's noose
The morning clocks will ring
A neck God made for other use
Than strangling in a string.

And sharp the link of life will snap,
And dead on air will stand
Heels that held up as straight a chap
As treads upon the land.

So here I'll watch the night and wait
To see the morning shine,
When he will hear the stroke of eight
And not the stroke of nine;

And wish my friend as sound a sleep
As lads' I did not know,
That shepherded the moonlit sheep
A hundred years ago.

По улицам метель мела,
Свивалась и шаталась.
Весна давно уже пришла,
А все не начиналась.

Но первокурснику МОПИ [5]
Погода безразлична —
Он ищет как себя убить,
Не больно и прилично.

Ему бы черный пистолет,
Цианистый бы калий,
Но где в тиши тех страшных лет
Вы б это отыскали?

Да и шнурки поди сумей
Связать над унитазом…
Прыжок – и я уже в уме!..
Вот так вошел я в разум.

Что было поводом – увы —
Я не припомню ныне.
Нет-нет, совсем не от любви.
Наверно, от гордыни.