Анатолий Гейнцельман - Столб словесного огня. Стихотворения и поэмы. Том 1

Гляжу на всё, и отошедших тени
С отчаянной тоскою призываю,
И падаю на слабые колени...

Оливковую протяни мне ваю,
О Боже, в омут гибельных сомнений,
Где с кораблем мечты я погибаю!

Сегодня праздник ярких отражений:
Гнездо пиратов, виллы и маслины,
Паранц заснувших красочные тени –
Всё смотрится в зеркальные глубины,

Всё полно жизни, полно откровений
И просится на полотно картины.
Всё от зефира слабых дуновений
Преображается во мне в терцины.

Не так же ли и наше отраженье
Подчас бывает прелести полно?
Не так же ли в мятежное мгновенье, –

Суровое заполнив полотно
Бесцельной жизни искрой вдохновенья, –
Мы опускаемся без сил на дно!

Вон там – через залив – на горном кряже
Белеет в тучах древний монастырь,
Где некогда, бежав от силы вражьей,
Авзонии стучался богатырь.

В еще не слыханной словесной пряже
Он воплотил необычайный мир,
В аду и в небе побывавши даже.
Но здесь шептал он утомленно: «Мир,

Мир, братья, всем! Бездомному поэту
Обители откройте вашей дверь!
Полыни горше – маяться по свету,

Как загнанный охотниками зверь».
О Данте, старший брат наш, в келью эту
И мы стучим усталые теперь.

Всё преходяще: люди, солнце, звезды,
Волна морская, утлый мой челнок,
Всё на лазоревом живет погосте,
Бессмертен лишь души моей цветок!

Я – излученный из артерий Бога,
Страдающий в пространстве слабый атом,
Но вечная мне предстоит дорога,

И всей вселенной пламенным закатом
Я буду любоваться в песне строгой,
Блуждая по лазоревым палатам.

День за днем уходит синий,
Торжествующий и жаркий, –
И всё меньше видишь линий,
Всё длиннее нить у Парки.

Всё длиннее и всё тоньше:
Завтра оборвется, видно,
Иль сгорит на буйном солнце,
Иль совьется, как ехидна.

Словно рыбки в жуткой сети,
Бьются мысли, вьются странно,
Как лиан упорных плети,
Вплоть до смерти неустанно.

Бьются, вьются, – толку мало,
Изощренья все напрасны.
Только трепет слов усталых
Вдохновенностью, прекрасен.
1927

Недолгим сном забылось сине море,
Не шелохнет, не зазыбится вдруг, –
И облака в недвижимом просторе,
Как в зеркале, купаются вокруг.
Заснул и я на дремлющем баркасе, –
Недоуменный атом на волнах,
Пылинка на морском иконостасе,
В загадочных сгорающая снах.
И жутко мне без спутницы крылатой,
Без Ангела­Хранителя теперь,
Что улетел, – безбрежности глашатай, –
Зачем­то через голубую дверь...
Упасть на дно уже настало время:
Бессвязное лепечет мой язык,
И обручем оковано уж темя,
И весь я под веригами поник.
Вернись скорей, мой ангел путеводный,
Ветрила шкуны спящей разверни
И поведи ее в Эдем свободный,
Где в белоснежных облаков тени
Обитель тихая сияет Славы
Меж образов нетленных верениц.
Там жизни якорь отдадим мы ржавый
И – славословя – преклонимся ниц!

Дремлет море, тихо дремлет,
Тихо дремлет и горит.
Душу сладкий сон объемлет, –
Сон объемлет и творит
Слово вещее, живое,
Слово странное в груди.
Настоящее, былое –
Всё осталось позади!
Солнце золотой стрелою
Тело голое разит,
Солнце, как по аналою,
Золотым перстом скользит:
Все листы душевной книги,
Всё оно перевернет,
Раскаленные вериги
Переест и раскует.
И душа тогда гармоний
Несказуемых полна, –
Мысли окрыленной кони
Мчатся через царство сна.
Вечность в мимолетном миге
Кажется воплощена, –
И в Создателевой книге
Строчка каждая ясна.
1927

Грозные, мрачные тучи помчались
Из­за бушующих волн.
Грузно тартаны в заливе качались,
Резво вздымался мой челн.
Синие, серые воинства неба –
Молний снопами – вокруг
Дико сражались у двери Эреба,
Падая в пенистый круг.
Охра и миний, букеты фиалок
Брызжут в колодцы меж туч:
Часто из рухнувших облачных балок
Солнечный падает луч.
Оргия красок, симфония звуков,
Пенистых волн аромат!
Любы вернейшему вы изо внуков
Рыцарства Божьих Палат.
Любы вы капельке Духа Святого,
Капнувшей в черную ночь, –
Море он ищет всё снова и снова,
Грозную Вечности дочь.
Грозного моря бушующих песен
В детстве он душу постиг,
Мир без него показался бы тесен
Из­под звенящих вериг.