Анатолий Гейнцельман - Столб словесного огня. Стихотворения и поэмы. Том 2

Королева Марго
Так веди к Иерею,
Что, играя в лото,
Создает в Эмпирее
Голубое Ничто;

Так веди к Иоанну
В зарубежный Патмос!
На треножник! К туману!
К ожерельям из роз!

Рыцарь
Королевское слово
Чтит кораблик «Арго».
Рад стараться! – Готово,
Королева Марго!

Я – сокровенный апокриф,
Волнами опьяненный риф,
Грядущего нетленный миф,
В поднебесьи парящий гриф,
Таящий божество лекиф,
Непонятый иероглиф,
Король до пят, на час калиф,
Я – раб казнимый и шериф.

Свинцовое небо, червонные листья,
Серебряный капает дождь,
Рубинные всюду меж зеркал мониста,
И в латах золоченных вождь

С дружиной побитой в кровавых черепьях
Лежит меж несчетных кропил,
Роняющих жемчуг отборный в отрепья, –
И черных веранды стропил.

Как много сокровищ на грязной палитре!
Но давит нависший свинец,
И жутче, всё жутче в завещанной митре
Хожу я, забытый чернец,

Вокруг алтаря красоту славословя,
Мечте сокровенной кадя,
Всё жалче любовь моя светит сыновья
В серебряных нитях дождя.

И песни священные гаснут, как свечи,
Обставшие Божий венец.
Ах, давит мне, давит под ризою плечи
Нависший над миром свинец!

Шумят и бушуют угрюмые валы,
Рабы приковали на цепь капитана,
А всюду кружатся акулы, нарвалы,
Зеленая в белых перчатках гитана!

Шумят и бушуют угрюмые валы,
Залиты машины, пробоины страшны,
А тысячи рук ухватили штурвалы,
А тысяча челюстей правит на башне!

Шумят и бушуют угрюмые валы…
Безумцы, раскуйте скорей капитана!
Увы, опоздали! Ликуя, в кимвалы
Бряцает над синей могилой гитана!

О родина моя нагая,
Кликуша бедная моя,
С тобою по страстям шагая,
Слезами горькими поя
Вершины тысячи Голгоф,
Я видел, как засохла вая
Последних окрыленных строф.
Я облик потерял Господний
И златострунные крыла;
Кровавых зарев преисподней
Печать с изрытого чела
Не смыть до гробовой доски.
Знаменья крестные руки
Родную отпустили землю,
Но мертвую я не приемлю…
Бежать? Куда? Но разве крыса
Я с тонущего корабля?
Нет исцеленья от недуга,
И скоро снежные нарциссы
Навеет надо мною вьюга
И пухом станет мне земля.

Я люблю только мертвые страны,
Непробудным заснувшие сном,
Кристалличные мрамора раны,
Спеленатые цепким плющом.

На полуденном солнце руины
Мне дороже полночных столиц,
Кипарисы люблю я, раины
Меж колонн, распростершихся ниц.

Там остались нетленные мощи
И конечные формы идей,
Там в душистой оранжевой роще
Меж развалин не видишь людей.

Там возможно ответить как будто,
Что любили мы здесь неспроста,
Что века оправдает минута,
Что в страданьи моем Красота!

Правда в дело не годится,
Ей в кивоте лишь молиться
Можно.

Разум – это червь могильный,
Что добудет в прахе пыльном –
Ложно.

Сердце – голубь белоснежный,
Видит в мире безнадежном
Горе.

Греза – только греза – счастье,
В ней свободное ненастье,
Море!

Холодный метелицы саван
Покрыл золотые поля,
Запрятался с овцами Лаван,
Зарылся кузнечик и тля.

Ах, бедная, бледная Пери,
Зачем мы не взвились с тобой
За неба свинцовые двери
В безбрежности зал голубой?

Зачем мы остались в сугробах
Из белых, безжизненных звезд,
Как будто бы в наших особах
Нуждается снежный погост!

Зачем, ах, зачем воплощенья
Коснулся нас тяжкий ярем?
Ведь не было нам повеленья
Построить, как Ромул и Рем,

Какой-нибудь град семихолмный
Для жалких земных муравьев,
А плакал от муки огромной
Довольно и праотец Иов.

Мы, Пери, с тобой по ошибке
Попали в страданий юдоль,
И создал ее без улыбки,
Нечаянно Мира Король.

Не здесь мы родились наверно,
Не здешние души у нас,
Голгофа, Синай и Лаверна
Твердят, что мы гости на час.