Эварист Парни: Война богов

Ведь он сейчас лишь укрепит их власть, -

Ей все равно придется скоро пасть.

Презрение уместнее, чем ссора".

И повелел Юпитер, чтоб в раю

Пришельцам впредь помехи не чинились,

Чтоб боги христиан расположились

И скинию поставили свою.

Заметил Феб: Коль достоверны слухи -

Соперники у нас - слабее мухи,

Но им везет: они теперь в чести.

Знакомство с ними следует свести.

По-моему, желательно проведать

Повадки их, обычаи, и нрав,

И слабости... Ну, разве я не прав?

Давайте, пригласим их пообедать.

Смеетесь вы? Смеяться вам не след.

Пошлем гонца, пусть просит на обед.

Ведь выскочки обидчивы к тому же...

Олимпом мы владеем искони,

А потому -- как бы не вышло хуже -

Пусть в гости к нам пожалуют они".

Юпитер этой речью успокоен,

И смысл ее лукавый им усвоен.

Кивнул он в знак согласья головой.

Он не любил Христа с его семьей,

Но боги любопытны, как мы сами...

Он дал распоряженье, и тотчас

Стрелой гонец помчался за гостями,

Которые явились через час.

Как сосчитать гостей? Их было трое

В одном лице, или, наоборот,

Один в трех лицах. Поняли? Ну вот:

То был старик с длиннейшей бородою,

Благообразный видом и лицом.

На облаке сидевший босиком;

Он выглядел довольно заурядно,

Но у него сиял над головой

Лучистый круг. Хитон его нарядный

Был из тафты небесно-голубой.

У плеч сбиралась в складки эта тога

И ниспадала, облекая стан,

До самых пят. А на плече у бога,

Лучистым нимбом тоже осиян,

С осанкою довольно величавой,

Сидел красивый белый голубок,

А на коленях христианский бог

Держал ягненка. Чистенький, кудрявый,

Был этот агнец хрупок, тонконог

И с розовою ленточкой на шее;

Над мордочкой - сиянья ореол...

Так, триедин, бог в гости к ним пришел.

Мария сзади семенит, краснея,

Застенчиво потупив робкий взгляд.

Смотрели боги, путь освобождая...

Явился также ангелов отряд,

Но у ворот остался, поджидая.

С коротеньким приветствием к гостям,

Учтив, но сух, Юпитер обратился.

Старик хотел ему ответить сам,

Но, речь начав, довольно скоро сбился.

Тогда он улыбнулся, поклонился

И сел за стол. Ягненок, боязлив,

Проблеял что-то; голубь, клюв раскрыв,

Язычникам псалом петь начинает,

Которого никто не понимает:

Там аллегорий, мистики полно...

Понять язык еврейский мудрено.

На голубя все смотрят с удивленьем,

Переглянулись; слышен шепоток.

Кой у кого срывается смешок,

А кое-кто прищурился с презреньем.

Но Дух святой был все-таки умен;

Смущается и замолкает он.

Тут раздались рукоплесканья в зале.

Прекрасный стиль! Цветистый, пышный слог!"

Да он -- поэт, крылатый этот бог!

Таких стихов еще мы не слыхали!"

Хотя насмешку голубь понимал,

Но зависти ее он приписал,

И злобу скрыл обидчивый оратор:

Он был самолюбив, как литератор.

Гостям весьма понравилась еда.

Их аппетит удвоило, конечно,

То, что они постятся чуть не вечно

И яств таких не ели никогда.

С улыбкою прислуживая, Геба

Амброзию разносит вместо хлеба,

Затем нектар в бокалах подает.

Наш Бог-отец охотно ест и пьет.

Смущен Христос, сидящий против Феба:

Хороший тон есть много не велит.

Бормочет он: Благодарю, я сыт!"

А голубок, нахохлившись сердито,

Едва клюет, стараясь показать,

Что у него совсем нет аппетита

И что обед могли б получше дать.

Богини же Венера и Юнона

(Особенно спесивая персона),

Едва взглянув с усмешкой ледяной

На выскочек, между собой шептались,

Небрежно к ним поворотясь спиной,

Исподтишка над Девою смеялись.

Ее смущенный вид, пожалуй, мог

Дать к этому достаточный предлог.

Так росшую в глуши отроковицу

Привозят вдруг в блестящую столицу.

Вот в Тиволи она на бал пришла...

Ни у кого стройнее нету стана!

Она свежа как персик, и румяна,

Застенчива, прелестна и мила,

И все ее с восторгом окружают...

Но вот на бал франтихи приезжают,

Презрительно прищурившись, глядят,

Скрыв горькую досаду, и твердят:

Что за манеры! Никакого лоска!

А пошлый вид! А глупая прическа!"

Соперницы такие ж словеса

И в Тиволи небесном изрекали;

Но, вопреки суровой их морали,

Столь черные и влажные глаза

С ресницами столь длинными, густыми,

Красивы, и гордиться можно ими.

А розовые губки, хоть молчат,

Красноречиво счастие сулят.

А перси-то! Упруги и округлы,

И вишнями увенчаны, и смуглы...