Леон де Грейфф - Под знаком Льва

Льется мне в уши ласковый голос,
грустная песня
жалобы дальней,
тихой печали
голос кристальный.

Где он родился, ласковый голос?
Откуда доносится светлая песня?
Песня несбывшихся наших свиданий,
песня упрека,
жалобный голос
грусти кристальной,
тихая песня
жалобы дальней?

(Жизнь моя, словно парусник ночи,
ночи, облитой
луной одиночеств,
вольно плывет без руля и ветрил…
В ней византийская леность смешалась
с варварской смутой…
Экая малость!
Зря ли мне губы
хохот беззвучный
вдруг исказил?)

И все-таки, все же
откуда доносится
ласковый голос сирены?
Откуда его непонятная сила
берется?
В бездне какого
безлунья,
какого колодца?

Откуда доносятся светлые звуки?
Откуда исходит голос влюбленный,
голос влюбленности
неразделенной?
Как он хрустален,
ласков и прост!
Музыка ветра,
мелодия звезд!

Песня влюбленности,
голос любви,
нежная жалоба —
чья ты? Откуда?

Голос возлюбленной некогда женщины,
голос, который
своим заклинаньем
сердце мое от меня отчуждает
и возвышает
своим заклинаньем.
Шелковый голос,
волшебная ткань
трепетных звуков,
сотканных нитями лунного света…
(Шуберт ли? Шуман ли?
Или Дюпарк? [37] Дюпарк (А. Фук-Дюпарк; 1848—1933) — французский композитор. )
Песня — как вздох…
Невесомая песня,
как сновиденье о гномах и феях,
волшебный кристалл,
источающий звук и свеченье…
Голос возлюбленной,
которая снова колдует
над сердцем моим!

(Бродячий бард,
трувер-скиталец,
истоптавший столько дорог
наяву и во сне,
странноватый странник,
странствующий чудак,
трувер-скиталец,
глашатай сокровенных слов
и потаенных формул,
творец абсурдных стиховытворений,
любитель зловредных ритмов
и сумасбродных свершений,
в которых тесно переплелись
безумье, мистика,
богемность и авантюра,
любитель брести наобум
по психочувственному бездорожью, —
вот он я, снова перед тобой, любимая,
у ног твоих,
коленопреклоненный,
у ног твоих и под твоей
тишайшей сенью!)

В уши мне льется ласковый голос,
голос трепещущих сновидений,
голос хрустальный
жалобы дальней,
голос тревожной
игры светотени,
голос химеры,
голос влюбленный,
голос влюбленности
неразделенной!
Как он кристален,
ласков и прост!
Музыка ветра,
мелодия звезд!

I
Зловещая смута.
Зловещая смута разливается в теле
и переполняет душу;
зловещая смута
змеится по жилам
удушливым запахом смерти.

Химерические сновиденья,
эти ласковые тираны,
перестали бередить
бредовую глубь фантазий.
Где вы, крылья былых желаний,
добрые кондотьеры, [38] Кондотьеры — в Италии XIV — XVI вв. — предводители наемных военных отрядов.
дрожжи, на которых бродила
неуемная сила моих метафор?
Где вы, нежные дротики страсти,
раздробившие некогда панцирь сердца
верного своего вассала?
Где ты, мальчишеская жажда успеха, —
ты больше не скачешь по голой степи
жеребенком, почуявшим
близость речной излуки!
Смутные блики лунных лучей
ложатся на чело
раздумчивыми ночами,
и воспоминание порой
прикасается к старой клавише,
под которой почила соната
отзвеневшей любви…
Соната любви, гимн страсти,
который в один прекрасный день —
а день воистину был прекрасен! —
вырвался из горла
у очарованного мечтой трубадура,
вырвался и улетел на крыльях ветра, —
какие сладкие ветры дули в Провансе!

Зловещая смута.
Зловещая смута разливается в теле
и переполняет душу:
зловещая смута тончайшим ядом
змеится по жилам,
пядь за пядью,
пядь за пядью затопляя
владения пошатнувшейся воли.

II
Все на свете
вселяет в меня скуку.

Все, что ни на есть
в горах и на равнине,
все, что ни на есть
под облаком и солнцем,
все, что ни на есть
под солнцем и звездою.

Господи, все на свете
вселяет в меня скуку.
Все, что пронизано
пышущей здоровьем Природой,
дсе чем дорожили былые поэты,
все, что заслужило в этой жизни
добрую славу,
все, что воспето
охрипшим, присвистывающим ветром,
все, о чем бормочут под сурдинку
тягучие струи дождя,
все, о чем умалчивает
бездна моего мозга, —