Ирина Ратушинская - Стихотворения. Книга стихов

Вот я пишу, а ночь уже прошла,
И утро об решётку — в два крыла —
Стучит. И значит — хлеба накрошить,
Насыпать за окно. И значит — жить.
Зарядкой — в пот. И ледяной водой —
В озноб. Чтоб от бессонницы — следов —
Ни-ни!
Сухарь. Да пара польских книг.
Да с хрустом продираться сквозь язык
Полузабытый, но такой родной!
И вдруг!
Не может быть. Глазам темно:
«Будешь ясной панной, будешь ясной панной
При большом дворе,
А я чёрным ксёндзом, а я чёрным ксёндзом
В бел-монастыре...»
Та песенка! Я помню: двадцать строк —
Всегда до слёз! Ещё — большой платок.
Я им укутана. И — бабкиной рукой —
Крест-накрест: — да хранит...
Обряд простой,
Непостижимый, но привычный мне.
За гранью памяти, в забытом детском сне —
Та песенка! Какая встреча — здесь,
В клеймённой книге, после слова «честь»!
Ну что ж, прошло не меньше двадцати.
И я на предназначенном пути,
И ты, мой княже, рядом. И двоим —
Куда как легче в этот сладкий дым
Любезного отечества! В костёр!
В удушье камеры! Потом — в бетонный двор
На пять шагов, а после — на этап
С немецкою овчаркой по пятам —
Всё в тот же срок, неведомо какой.
Не столь уж отдалённым «далеко» —
Пренебрежём! Мы вместе! Не разнять
Соединённых, сросшихся! Ни дня,
Ни мысли — без тебя! Сквозь весь бетон
Ты слышишь — сердце? Но не крик, не стон —
Спокойный счёт. Как о причал прибой.
Вот так и жить. Удар в удар с тобой.
Вот так на суд. Ещё успеть обнять,
Ещё увидеться — хотя б на четверть дня,
Единственные выдохнуть слова,
Единственную руку целовать —
Твою!
И разделить одну скамью.
И первый круг. И крылья первых вьюг.

Не может быть! Тюремный домовой —
Совсем уж нереальная фигура!
Ну, козни. Ну, лукавая натура...
Но где он спрячется?
С большою головой,
Косматый, седенький...
В подушке? Под кроватью?
Найдут при обыске. За тумбочкой? Опять
Найдут... Куда же? Заползёт под платье?
Но платье утром будут надевать...
А вот завёлся, бестия! Шуршит
И возится. То форточку откроет
И дунет так, что черновик слетит,
То под окном тихонечко завоет,
Как если дуть в порожний пузырёк.
То ночью грохнет мыльницею с полки,
То утром я расчёсываю чёлку,
А в ней — косичка. Ласковый намёк!
И тоненький скребётся хохоток —
За батареей, что ли? Кошки-мышки!
Кого ловить? И кто на чьём хвосте?
Зачем закладку вынимать из книжки
И, трубочкой свернув, пихать в постель?
Ну ладно: лампочка сгорает раз в неделю —
По вторникам. И бесится конвой,
Натужно постигая: в чём же дело?
Хорошенькое дело — домовой!
Ну что ему пришьёшь? И как допросишь?
Какую, к чёрту, выберешь статью?
Хотя статью найдут, и к ней — доносы...
Ну а кого посадишь на скамью?
Допустим, бутерброды все без масла
И потому не падают. И он
Тут ни при чём. Но мне ещё неясно:
Когда на отдалённой башне звон
И бьёт четырнадцать — какое это время?
И кто там бьёт? И, может быть, кого?
Ох, шестипалое лихое племя!
Ужо я доберусь! Но тут совок
Для мусора тихонечко съезжает
По стенке... Трах! Как громко для совка!
Обиделся! Мол, пусть не обижают
Нахалки разные седого старика!
А, впрочем, он не дуется подолгу!
Лукавец от ушей и до хвоста —
Хихикнул, хрюкнул — и полез на полку.
И там затихло. Видимо, устал.
А тут и спать пора. Закрыть от света
Глаза ладонью. Самый лучший сон
Заказываю! Что я дам за это?
— А что с тебя возьмёшь? — смеётся он.
И вот я вижу: поле зверобоя,
И кто-то там летит над ним, летит...
И мне кричит: «Беру тебя с собою!»
А за спиною вдруг как захрустит!
Ах ты, лохматый! Маленький дикарь!
Кончай шалить, уж на сегодня хватит!
Гляжу спросонок... Лёжа на кровати,
Сокамерница кушает сухарь.

— Король уехал в горы,
На дальнюю охоту.
Ну что ты плачешь, дурочка,
Охота — не война!
— Конечно, милый братец,
Мне так — взгрустнулось что-то.
Служанка королевы
Горько плачет у окна.
— Ах, он уехал в горы
Без слуг и без короны
И клялся королеве
Вернуться поскорей.
А может, там и правда —
Ещё живут драконы?
Ну что он сможет сделать
С десятком егерей?
Ведь люди говорили:
Следы нечистой силы,
И козы пропадают,
И хохот в рудниках...
А он ещё на подвиг
Хотел отправить сына,
Но принц пришёл без шпаги
И в спущенных чулках.
Ах, как бы я хотела —
Ведь я верхом, как мальчик —
Хоть подержать бы стремя,
Хотя бы щит нести!
Неправда, милый братец:
Ты видишь,
я не плачу.
Но я осталась в замке,
Когда король в пути!
— Ну что тебе, девчонке,
До королевской славы!
Он поседел на войнах
И к странствиям привык.
А женщинам пристали
Домашние забавы —
Ручная обезьянка
И карлик Доминик!
— Я знаю, милый братец:
Шелка да гобелены...
Служанка королевы —
Не рыцарь королю.
Не мне бросаться с башни,
Когда осадят стены,
Ни плена, ни победы
Я с ним не разделю,
Ни мантии,
ни сласти
Отравленного кубка —
Ни под одной планетой,
Ни под одной плитой...
Зачем перед отъездом
Он мне сказал: «Голубка,
Кому ты вышиваешь
Заплаканный платок?»