Варвара Малахиева-Мирович - Хризалида

Мир игрушки (по поводу московской выставки игрушек художника Бартрама) // РМ. 1909. № 12. С. 111–116. Другая ее работа «Воспитательное значение игрушки», опубликованная в сборнике «Игрушка: Ее история и значение» (М., 1912), была близка М.А. Волошину (см. его статью «Театр как сновидение» в кн.: Волошин М.А. Лики творчества. Л., 1988. С. 698. Сноска 20).

РМ. 1910. № 6–0. Годом позже, сопровожденный критическим очерком Ю.И. Айхенвальда, роман выходит отдельным изданием (и под другим заглавием): «В сетях жизни» (1911).

Забавно, насколько по-разному в разные исторические периоды оценивалась деятельность М.-М. в «Русской мысли»: «Ю.И. Айхенвальд, В. Г. Малахиева-Мирович и С.В. Лурье еще более запутали дела журнала, так как приняли к печати ряд слабых произведений (например, бездарный роман П.А. Сергеенко “Андрей Щербина”)» (Литературный архив. Вып. 5. Л., 1960. С. 259). Ср.: «При Малахиевой-Мирович журнал приобрел новое лицо: в нем активно стали сотрудничать религиозные философы, писатели-символисты, подробнее стал обзор иностранных книг» ([Кушлина О.Б. Биографическая справка о В.Г. Малахиевой-Мирович] // Сто одна поэтесса серебряного века. СПБ., 2000. С. 138).

РМ. 1916. № 3.

В становлении (нем.).

РМ. 1909. № 7. С. 164, 165.

Матюшин М. Русские кубофутуристы. Цит. по кн.: Гуро Е. Небесные верблюжата. Избранное. Сост., автор статей и примеч. Л.В. Усенко. Ростов н/Д., 1993. С. 271, 274. См. также: Никольская Т.Л. Авангард и окрестности. СПб., 2002. С. 176–177 (в недатированном письме к Гуро М.-М. приводит строки из письма к ней Н. Бромлей 1912 г. о книге Гуро «Осенний сон»). Письма к Гуро хранятся в ИРЛИ, ответные — в РГАЛИ (Ф. 134. Оп. 1. Ед. хр. 34).

Там же. С. 271.

Тропинка. 1909. № 9 и 10 (рисунки-концовки к рассказу Н. Шапира «Поехали»). См. об этом в письме Гуро к М.-М. от 29 октября <1909> (в кн.: Елена Гуро. Поэт и художник. 1877–1913. Каталог выставки. СПб., 1994. С.39. Публ. и прим. А. Повелихиной).

«Мне часто снится колыбель пустая» — признание М.-М. в одном из не вошедших в эту книгу стихотворений.

Бессарабова. Дневник. С. 100.

Лившиц Б. Полутороглазый стрелец: Стихотворения, переводы, воспоминания. Л., 1989. С. 405.

Там же.

Елена Гуро. Поэт и художник. 1877–1913. Каталог выставки. СПб., 1994. С. 40. В письмах М.-М. называла Гуро «Ли», а Матюшина «Кихада» (Дон-Кихот). Гуро обращалась к ней «Дорогая моя, тихая, вечерняя!», благодарила за сбывающееся гадание, писала, что молится о здоровье матери М.-М. В этом же издании (с. [138]) опубликована фотография М.-М. и Гуро (1909 или 1910 года), сделанная М. Матюшиным на даче Гуро.

См. об этой стороне мировоззрения Гуро в работе: Гехтман В. «Бедный рыцарь» Елены Гуро и «Tertium organum» П.Д. Успенского // Труды по русской и славянской филологии. Литературоведение. I. (Новая серия). Тарту, 1994. С. 156–167 (http:// www.ruthenia.ru/reprint/trudy_i/gehtman.pdf).

Дневниковая запись 28 марта 1931.

Гуро Е.Г. Из записных книжек (1908–913). Сост. и вст. ст. Евг. Биневича. СПб., 1997. С. 52.

Слова из стихотворения современного петербургского поэта Вс. Зельченко «Футуристы в 1913 году».

Показательно, что «главное впечатление» от немногих встреч с Аделаидой Герцык свелось у М.-М. к четырем строчкам поэтессы:

Блаженна страна, на смерть венчанная,

Согласное сердце дрожит, как нить.

Бездонная высь и даль туманная, —

Как сладко не знать… как легко не быть…

первая из которых была выбрана Еленой Гуро эпиграфом для ее пьесы «Осенний сон» (СПб., 1912).

Одна из них — Анна Васильевна Романова (1873–1968), первая жена писателя Пантелеймона Романова, с которым М.-М. ее и познакомила. Благоговейно вспоминая А.В. Романову, Е. Бирукова сравнивала ее с М.-М.: «Их молодые годы прошли в совместных духовных скитаниях, в поисках Истины. Обе жадно бросались на всё новое в умственно-духовной сфере, но быстро разочаровывались. Они были так душевно слиты, что не могли и дня прожить друг без друга. В то время обладавшая собственным стилем Анна Васильевна ходила в ослепительной английской блузке с застроченными складочками, заправленной в гладкую темную юбку, в туфлях на высоких каблуках; паутинно-тонкие волосы пышно завиты, на цепочке лорнет. Когда Анна вспыхивала гневом, Вава останавливала ее: “Анна, не яритесь!” Но дружба эта стала отмирать с уходом Анны Васильевны в Церковь. Варвара Григорьевна — поэтесса, своеобразный педагог, “пробудитель” душ — так и осталась “вольным искателем жемчуга”, вся в расплывчатом мистицизме. Она равно принимала и Толстого, и Рамакришну, и Ромена Роллана, хотя к Церкви также тяготела» (Бирукова Е.Н. Душа комнаты // http://www.klenniki.ru/mechev-obchin/mechevskay-miryne/255-dusha-komnaty).