Александр Дольский - Анна. Роман в стихах

и баловался, как простой нахал.

Но Гению сбил ракурс, руку, призмы.

Он Живопись Земли перепахал.

Теперь Твой преданный слуга не может снова

обресть Тобою проторённый путь.

И лишь Твоё Единственное Слово

поможет нам художника вернуть".

"Верни Гармонию Великому рабочему, мой грязный Брат".

"Верну по Слову Твоему. Я сам уже не рад".

10

Быть может, это лишь моё воображенье.

Я голоса Всевышнего не слышал никогда.

А может, он сказал -- "Чёрт знает, что за ерунда!

Куда ты вечно прёшься? Прекрати вторженье.

Не трогай парня, дай ему писать свои пейзажи,

ведь он учился и работал много лет".

А Чёрт ему в ответ -- "Ну, Ты и скажешь.

Он стал богат, его узнал весь Свет".

"Но он ведь утерял талант, когда всё полотно светилось.

Ему дороже это. А не злато.

К тому же знаешь ты проблемы всех богатых.

Освободи его, Чертяка, сделай милость".

"Ну ладно. Уважая Вашу просьбу, Господин,

я возвращаю нивелир его сердцебиенья.

Он станет продолжать свои творенья.

Прошу учесть, что без него мне скучно. Я один".

Быть может, было так. Хотя, скорее,

происходило это в душах Анны и Андрея.

11, 12, 13, 14, 15

. . . . . . . . . . . .

16

Законы Слова злы и строги.

Учу я простоте язык

и к этому труду привык.

Мне Русский указал дороги.

И я прошёл их даль и пыль,

асфальт, колдобины, брусчатку.

Он дал мне личную повадку

и собственный весёлый стиль.

Хоть я серьёзен иногда,

всё это хитрость и актёрство,

но не враньё и не притворство.

Я светел, как с небес вода,

и боль легко позабываю,

не помню чёрные года,

а униженья называю

я Русским Стилем, господа.

Среди пленённого народа

я вольный дух -- сама Свобода.

17

Я не сумел остановиться,

и ямб онегинский влетел

в моей истории предел,

чтоб дать ей как-то заискриться.

От А. С. П. освободиться

не может русский графоман.

О, сладостный самообман --

под гения подопериться.

Читатель умный всё простит.

Его, к несчастию, не густо.

У большинства в том месте пусто,

где Слово или Бог гостит.

Диямбы, дольники, хореи

хотя немного посложней,

но, право слово, не важней

любого чувства и идеи.

И потому я так жесток,

переменяя часто слог.

18

На чём же бросил я моих влюблённых?

Прошло уже довольно много дней,

и вот я к Анечке моей

готов вернуться с чувством обновлённым.

Едва лишь Шар Земной склонил невидимую ось

к позиции, что соответствовала маю,

как птица к Северу дорогу вспоминая,

она летит. Ученье прервалось.

Он рядом с ней. Она не кончила семестра.

Его болезнь нарушила весь ритм её ученья.

Но на душе её и мир и облегченье

и нету и оттенка чувств, что Клитемнестра

питала к Агамeмнону по сходной же причине.

Пленённую Кассандру он привёз с собой из Трои.

С царевной этой пил, развратничал, жене интриги строил.

И посему в Микенах от руки супруги удостоился кончины.

В России, правда, чтоб женой убитым быть

достаточно того, чтоб просто пить.

19

Но к счастью в этом смысле есть у нас прогресс

в сопоставленье с Троей, Древней Грецией, Египтом...

Мамашу Клитемнестру грохнул за отца сынок Орест.

У нас никто из женщин, сколько мне известно, не погиб так.

Простите, я отвлёкся на сравненье

весьма сомнительного свойства. Нам же светит

гораздо более простое приключенье --

врачи, анализы, роддом и дети.

Все доктора сошлись -- так славно, без сниженья

в их практике беременность прошла почти впервые.

У современной женщины все нужные параметры, увы им,

всегда нарушены и впрок определяют осложненья.

И в день шестой июня месяца её свезли в роддом.

Седьмого Анечка благополучно разродилась.

И двое новых и любезных нам героев появилось.

Они определили чувства и родителей, и всех вокруг потом.

Всегда младенец окружён вниманьем,

когда в семье достоинство, любовь и пониманье.

20

Июнь, как из почвы -- из мая ростком

стреляет в зелёные выси

и смотрит на мир изумрудным глазком,

неопытен и легкомыслен.

Он в первые дни не поймёт, кто он сам --

земля или ветер и травы...

Но птицы безумной оравой

"Июнь народился!" -- кричат небесам.

И суть атмосферы, земли и воды

опять к превращеньям готова.

Земля и Вода -- воплощают труды,

а Воздух -- прозрачное слово.

Огонь объявляется светом, и Не

становится -- Да, растворяясь в вине

сонета и музыки кроны,

шуршащей песком на морском берегу.