Франческо Петрарка - Лирика

Свиданья миг средь сумрака земного.

И как она внимательна при этом

К словам того, чьи муки так жестоки,

Под утро приходя к нему с приветом.

Когда же день забрезжит на востоке,

Она уходит, вспугнутая светом,

И влажны у нее глаза и щеки.

CCCXLIV

Быть может, сладкой радостью когда-то

Была любовь,4 хоть не скажу когда;

Теперь, увы! она - моя беда,

Теперь я знаю, чем она чревата.

Подлунной гордость, та, чье имя свято,

Кто ныне там, где свет царит всегда,

Мне краткий мир дарила иногда,

Но это - в прошлом. Вот она, расплата!

Смерть унесла мои отрады прочь,

И даже дума о душе на воле

Бессильна горю моему помочь.

Я плакал, но и пел. Не знает боле

Мой стих разнообразья: день и ночь

В Глазах и на устах - лишь знаки боли.

CCCXLV

Любовь и скорбь - двойная эта сила

Толкнула мой язык на ложный путь:

Сказать о милой то, что, правдой будь,

Кощунством бы невероятным было!

В том, что безмерных мук не облегчила,

Что утешеньем не согрела грудь,

Блаженную жестоко упрекнуть,

Чья плоть навеки хладным сном почила!

Слезам предел стараюсь положить...

Да будет в этот ад пред ней дорога

Закрыта! Жажду умереть и жить.

Она прекрасней, чем была, намного

И рада в сонме ангелов кружить

У ног всемилостивейшего Бога.

CCCXLVI

Когда она почила в Боге, встретил

Лик ангелов и душ блаженных лик

Идущую в небесный Град; и клик

Ликующий желанную приветил.

И каждый дух красу ее приметил

И вопрошал, дивясь: "Ужель то лик

Паломницы земной? Как блеск велик

Ее венца! Как лен одежды светел!.."

Обретшая одну из лучших доль,

С гостиницей расставшаяся бренной,

Оглянется порою на юдоль

И, мнится, ждет меня в приют священный.

За ней стремлю всю мысль, всю мощь, всю боль...

"Спеши!" - торопит шепот сокровенный.

CCCXLVH

О Госпожа, с началом всех начал

Над нами ныне сущая по праву.

Там, в небесах, твою земную славу

Не пурпур и не жемчуг увенчал.

Я редкостнее чуда не встречал,

И, Бог свидетель, не одну оправу

Я так любил, яо и уму и нраву

Я слезы и чернила расточал.

С небесной высоты тебе заметней,

Что одного я жажду неизменно:

Всегда встречать лучи прекрасных глаз.

Для примиренья распри многолетней

С отринутой ради тебя вселенной

МОЛИ, чтоб я скорее был у вас.

CCCXLVin

От облика, от самых ясных глаз,

Которые когда-либо блистали,

От кос, перед которыми едва ли

Блеск золота и солнца не угас,

От рук ее, которые не раз

Строптивейших Амуру покоряли,

От легких стоп - они цветов не мяли,

От смеха - с ним гармония слилась,

Я черпал жизнь у той, с кем ныне милость

Царя небес и вестников его.

А я стал наг, и все вокруг затмилось.

И утешенья жажду одного:

Чтоб, мысль мою прозрев, она добилась

Мне с нею быть - для счастья моего.

CCCXLIX

Я поминутно, мнится мне, внемлю

Послу Мадонны; шлет его, взывая;

И вот - во мне, вокруг - вся жизнь - иная,

А годы столь смирили мысль мою,

Что сам себя едва я узнаю,

Все издавна привычное меняя,

Срок был бы счастлив знать, но роковая

Грань, чую, близко: я уж на краю.

О день блажен, когда тюрьму земную

Покину, свой покров раздранный сброшу,

Тяжелый, утлый, смертный; воспарю

И, в черной тьме покинув жизни ношу,

Такой чистейшей выси возревную,

Что я Творца и Донну там узрю.

CCCL

Богатство наше, хрупкое как сон,

Которое зовется красотою,

До наших дней с такою полнотою

Ни в ком не воплощалось, убежден.

Природа свой нарушила закон

И оказалась для других екупою.

(Да буду я с моею прямотою

Красавицами прочими прощен!)

Подлунная такой красы не знала,

И к ней не сразу пригляделись в мире,

Погрязшем в бесконечной суете.

Она недолго на земле сияла

И ныне мне, слепцу, открылась шире,

На радость незакатной красоте.

CCCLI

Суровость неги, мягкость отклоненья,

Вся - чистая любовь и состраданье,

Изящна и в презренье, - страсть; пыланье

Во мне умерить мнила, нет сомненья;

Речей ее светились выраженья

Достоинством и тонкостью - вниманье;

Цвет чистый, ключ красы, что в обаянье

Все низкие смывает помышленья;

Взор неземной, творящий персть блаженной,

То гордый, весь - запрет надежд и пыла,

То быстрый, мощь дарящий жизни бренной;

В чудесных этих измененьях было

Мне явлено, где корень неизменный

Спасенья, в коем иссякала сила.

CCCLII

Блаженный дух, ко мне, средь дум своих,