Георгий Раевский - Одинокий прохожий

Все дальше, дальше, — вот упала,
Легко скользнула по песку,
Затрепетала и пропала,
Крутую описав дугу.

Стол, свежий хлеб на нем пшеничный
Кувшин, в нем красное вино.
Так в жизни трезвой и обычной
Простому смертному дано

Начала радости и силы
Вкушать, не ведая о том;
Вот хлеб спокойно надломил он,
Вот потянулся за вином.

Долго мы с тобой в разлуке
Были, белая зима,
И дождя глухие звуки,
Изморозь, туман и тьма,
В окнах свет скупой и скучный,
Черной улицы пролет —
Заменяли твой беззвучный
Легкий северный полет.

За ночь выпавшее чудо
Так убрало все сады,
Что теряешься, — откуда
Столько тихой чистоты.
Все смягчает, приглушает,
Одевает в белый дым —
И о чем напоминает
Нам молчанием своим?

Мы проходим цветущей долиной,
Открывая источники слез —
Умирает напев соловьиный
Посреди опадающих роз,

Разрушаются стены и ветер
Входит в раму пустого окна,
На старинном разбитом паркете
Одиноко танцует луна.

Отчего же, хотя неизбежно
Все земное проходит, как дым,
Мы с такою тревогой, так нежно,
Так мучительно им дорожим?

Эти краски и звуки земные,
Отчего же они без конца
Нас влекут, как черты дорогие
Бесконечно родного лица?

Старичок огородник не будет
По тропинке спускаться сюда,
Ранним утром меня не разбудит
Свистом чистым, как пенье дрозда,

Мирным стуком, знакомой вознею,
Шумом льющейся в лейку воды:
Он лежит глубоко под землею,
И могилы кругом и кресты.

Но цветы на его огороде
Раскрываются легкой семьей,
Теплый ветер меж грядками бродит,
Прилетает пчела за пчелой.

И подобно таинственной славе
С неба медленно льется заря
На кусты, на траву и на гравий,
На забытой лопате горя.

Были мне друзьями люди;
Но когда друзей не стало,
И звенящею водою
Родниковой и прохладной
Побежали дни за днями, —
Легкой дружбой я сдружился
С осторожной тонкой веткой,
Утром мне в окно стучащей;
С темно-бурым гладким камнем
У раздвоенной дороги,
Где на солнце в жаркий полдень
Любят ящерицы греться;
И особенно с мохнатым,
Мягкошерстым, длинноухим,
Серым осликом соседа.
Как пойду мимо лужайки, —
Из-за изгороди морду
Тянет он ко мне навстречу,
Смотрит кроткими глазами,
Дышит милым теплым паром.
Господи, такой же точно
Теплый, плюшевый и кроткий,
Чуть солому приминая
Мягким бережным копытом,
Согревал своим дыханьем
Мать и спящего Младенца,
Бессловесный и смиренный,
Как и вол, его товарищ,
Первый видел он из тварей
Тихий свет в убогих яслях,
Между тем, как с гор сходили
Пастухи в овечьих шкурах,
И по вьющейся дороге
Шли под синим звездным небом
Три царя, неся к пещере
Золото, ливан и смирну.

В открытом поле, на тропинке,
Лежит тихонько мертвый крот,
И солнце по мохнатой спинке
Потоком ласковым течет.

Спи, маленький! Как все земное,
И ты прошел средь бытия
Своей бесхитростной стезею,
И жизнь окончилась твоя.

Чем станешь ты? — Травой зеленой,
Иль повиликой полевой, —
И в летний день с певучим звоном
Пчела взовьется над тобой.

И мягкий бархат шкурки темной
И тельце малое войдет
Все в тот же мощный и огромный,
Таинственный круговорот,

В ту сокровенную стихию,
В тот мудрый и высокий строй,
Откуда образы земные
Выходят чудной чередой.

Пшеница и красные маки,
А дальше, у самой межи,
Мне яблоня делает знаки:
Сюда, отдохни, полежи.

Летают медовые пчелы
И бархатной нотой поют,
Походкою с поля тяжелой
Домой возвращается люд.

Куда торопиться? — Успеешь!
Останься, — смотри и внемли:
Ведь ты и не жнешь и не сеешь, —
Но легкое лоно земли

Тебя принимает и носит,
Как злак золотистый, как плод,
Который спокойная осень
В назначенный срок соберет.