Вера Булич - Чужая весна

Затерянные холмики могил
И камня закоптелые развалин,
Сойдя из тучи, нежен и печален,
Крылами снежный ангел осенил.

Истоптанная, устлана земля
Кристаллами, упавшими из рая.
Снежинки реют, стаями слетая
На взрытые, пустынные поля.

Ложатся на засохшую траву,
На рытвины, на угли пепелища…
Земля становится всё тише, чище,
Метель готовит землю к Рождеству.

Взойдет звезда над россыпью морозной,
Отметив час в двадцатой сотне лет
С тех пор, как засиял в пещере свет,
И мир склонился перед вестью звездной.

Блеснет звезда, зажгутся тихо свечи,
И мирный вечер подойдет к окну.
Поверим, сердце, в эту тишину
И в луч сияющий звезды-предтечи!

По ней искали путь в библейской мгле,
Она указывает нам дорогу.
…И сквозь столетья: — Слава в вышних Богу,
Благоволение и мир земле!

Судьба свой замысел не спеша
Высекает из камня резцом.
В гранитной глыбе томится душа,
Но спит она каменным сном.

Для сомкнутых глаз лишь мир темноты,
Тоски громоздкой слепой.
Но все яснее спящей черты
Выступают под твердой рукой.

Не знает слепая душа, почему,
За что ей удары судьбы,
Не знает, что нужно выдержать тьму
И вынести тяжесть борьбы.

Недаром ложатся за следом след,
И ранит за взмахом взмах.
…Очнулась душа, и забрезжил свет
В прозревших глазах.

Над черной оградою сквера
Сплетения черных ветвей.
Весь город сиренево-серый
В штрихах предвечерних теней.

Намечены мелом перила
И крыши крутые домов,
И тщательно тушь выводила
Решетки прибрежных садов.

Еще у моста серебрится
Свободной воды чешуя,
Но изморозь дымом ложится,
И меркнет живая струя.

Ни красок, ни линии четкой,
Всё смыто грузною мглой,
И мост не мостом, а лодкой
В тумане плывет над водой.

Погаснет за тучами скоро
Беспомощная заря…
Проходит северный город
Сквозь темный туннель ноября.

Из мира смутных сновидений,
Из тусклой теплой глубины,
Где полузвуки, полутени…
Но здесь оборван бег волны.

Разбиты сомкнутые створки
Непрочной раковины сна.
Еще глаза твои не зорки,
В них дымкой дремлет глубина,

А мир другой, предметно-резкий,
Уж обступил тебя кругом.
Ты поднимаешь занавески:
Что в этом мире за окном?

Над угольным квадратом дома
Край неба в розовом огне,
Совсем прозрачный, невесомый
Ущербный месяц в вышине.

Он тает, синью окруженный,
Обломок бледно-золотой,
И лиловатые колонны
Над крышей строит дым витой.

И ты уносишь в день рабочий
Все эти чистые тона
И хрупкое наследье ночи —
Осколки матового сна.

Они бесследно канут в память,
Забвеньем порастут глухим,
Но временами будут ранить
Неясным острием своим.

Пока опять волна с разбега
Со дна не выплеснет на свет
Те звезды снившегося неба,
Которых на надземном нет.

Перемешав цвета и тени,
Два разных неба вместе слив,
Тебе несет в дрожащей пене
Виденья новые прилив.

О графика, о музыка ветвей!
Не тех, что шелестят листвой в истоме
Июльской ночи, в сумраке аллей,
Скрывая месяц в лиственном затоне,

И не осенним днем, когда закат
Их листьям краски пламенные роздал,
И не тогда, когда на них летят
Кристаллов ледяных сквозные звезды.

Как счастья опрометчивый залог,
Очарованья нежные покровы.
Их прелести дается краткий срок,
И выступает черный ствол основы.

О угольная графика ветвей,
Нагих, в изломах, без листвы и снега!
Их музыка безмолвная слышней,
Когда сквозь них просвечивает небо.

Все утончающихся линий хор
Уводит мысли в вышину из праха,
И голоса сплетаются в узор,
Как в стройной фуге Себастьяна Баха.

Из века в век в полях синели
Цветы посеянного льна,
Кружилось облачко кудели
На острие веретена.