Вера Булич - Ветви. Четвертая книга стихов.

Не ремесло, доступное для всех,
Вступающих в трудолюбивых цех.
О нет, не ремесло, не мастерство,
А неожиданное волшебство.

Когда к избраннику для краткого союза
Летит с высот стремительная муза.
И в этом тайном единеньи двух
Одной дан голос, а другому слух.

И цель одна — подслушать, уловить
Мелодии прерывистую нить.
Не зная почему, зачем откуда —
Принять и передать хоть отблеск чуда.

Лиловеют прозрачные рощи,
Проступает сквозь ветки заря,
И деревья строже и проще
В обнаженности октября.

Время взгляд человеческий сушит.
Он с годами острей и трезвей…
Нет, не вещи я вижу, а души.
Невесомую суть вещей.

В изменяющемся неизменно
Та же тайная прелесть жива.
Зеленеет сквозь иней нетленно
Замороженная трава.

А когда я смотрю на лица,
Я не знаю, сколько им лет.
Человеческий облик двоится.
Сквозь него проступает свет.

За стареющими чертами
Очертанья иные сквозят,
Те, которых не видишь глазами,
Память сердца вернее, чем взгляд.

Сквозь огромную каменоломню
Нашей жизни проходит путь.
Нет, не лица, а души я помню.
Сокровенного облика суть.

Синяя муха большая
Носится быстро, кругами,
Жарким жужжаньем тревожа
Утренней дремы лень.
Значит волна золотая
В окна влилась лучами.
Так начинался погожий
Детства далекий день

Двери балконные настежь.
В тюлевой занавеске
Прячется ветер, как птица,
Складки ее шевеля.
Тучка, ты солнца не застишь,
Солнечный праздник длится…
Озеро в ряби и блеске,
В зелени яркой земля.

Манят луга земляникой,
Манят озерные воды.
Как хорошо окунуться
В синюю хрупкую гладь!
в заросли пышной и дикой
— Сколько счастливых находок! —
Ягод полное блюдце
На солнцепеке набрать.

Милая синяя муха,
Летний будильник знакомый!
Только дойдет до слуха
Жаркая песня твоя,
Вижу сквозь пепел потери
Стены отцовского дома,
В рамках отворенной двери
Солнечный мир бытия.

Затерянные холмики могил
И камня закоптелые развалин,
Сойдя из тучи, нежен и печален,
Крылами снежный ангел осенил.

Истоптанная, устлана земля
Кристаллами, упавшими из рая.
Снежинки реют, стаями слетая
На взрытые, пустынные поля.

Ложатся на засохшую траву,
На рытвины, на угли пепелища…
Земля становится все тише, чище,
Метель готовит землю к Рождеству.

Взойдет звезда над россыпью морозной,
Отметив час в двадцатой сотне лет
С тех пор, как засиял в пещере свет,
И мир склонился перед вестью звездной.

Блеснет звезда, зажгутся тихо свечи.
И мирный вечер подойдет к окну.
Поверим, сердце в эту тишину
И луч сияющий звезды-предтечи!

По ней искали путь в библейской мгле,
она указывает нам дорогу.
…И сквозь столетья: — Слава в вышних Богу,
Благоволение и мир земле!

Судьба свой замысел не спеша
Высекает из камня резцом.
В гранитной глыбе томится душа,
Но спит она каменным сном.

Для сомкнутых глаз лишь мир темноты,
Тоски громоздкой слепой.
Но все яснее спящей черты
Выступают под твердой рукой.

Не знает слепая душа, почему,
За что ей удары судьбы,
Не знает, что нужно выдержать тьму
И вынести тяжесть борьбы.

Недаром ложатся за следом след,
И ранит за взмахом взмах.
…Очнулась душа, и забрезжил свет
В прозревших глазах.

Над черной оградою сквера
Сплетения черных ветвей.
Весь город сиренево-серый
В штрихах предвечерних теней.

Намечены мелом перила
И крыши крутые домов,
И тщательно тушь выводила
Решетки прибрежных садов.

Еще у моста серебрится
Свободной воды чешуя,
Но изморозь дымом ложится,
И меркнет живая струя.

Ни красок, ни линии четкой,
Всё смыто грузною мглой,
И мост не мостом, а лодкой
В тумане плывет над водой.