Сергей Рафалович - Пленная Воля

Речь тесал я точно камень,
Громоздил над мигом миг,
Жизни прошлой тусклый пламень
Сохранил, — и храм воздвиг.

Он к светилам негасимым
От земли воспрянул в высь,
И над куполом незримым
Звезды новые зажглись.

Свет их людям был неведом,
Для земли — недостижим;
Но к неведомым победам,
Знал я, мысль пойдет за ним;

И утонет незаметно
В неразгаданной дали,
Бесприветно, безответно
За преддверием земли.

И молился я с отрадой,
Чтоб она, в мой храм стучась,
Негасимою лампадой
В храме вечности зажглась.

Я видела отличной от других Себя…
Потом я видеть перестала.
Безбрежность мглы, как бездна без начала,
Объяла всех, и близких и чужих.

Забыла я отличье черт моих
И облик тех, чей внешний облик знала.
Но чем тела я больше забывала,
Тем явственней душа сменяла их.

И было все понятно и чудесно.
Душа с душою связана так тесно,
Как со стихом связуем рифмой стих.

Душа — одна; различен облик тела.
Ослепнув, я невидимо прозрела,
Прозрев, — в себе увидела других.

Не в подвижничестве строгом
Правды благостной зерно,
И я верю, что не Богом
Нам смиренье внушено.

Безрассудно отреченье,
Плоть Божественна, как дух,
Мысль тревожная — как зренье,
Вера тихая — как слух.

Нет в творении разлада,
Нет греховной красоты,
И во всем, что жизни радо,
Луч Божественной мечты;

И, быть может, Царь вселенной
Будет к тем неумолим,
Кто отверг душой смиренной
Жизнь, дарованную Им.

Ты просишь свободы, рабыня?
Ты шутишь, Лигея. Ты зла…
В стране, где безбрежна пустыня,
Ты прежде царицей была;

Казнила рабов малодушных,
В крови утоляя свой гнев;
Красавцев ласкала послушных,
Ласкала трепещущих дев;

Желанью не знала предела,
Ни прихоти дерзкой границ,
И все, на кого ты глядела,
Сраженные падали ниц

И ждали, покорные, ночи,
Склоняясь к открытым гробам…
Как солнце, слепила ты очи,
Но… очи слепила рабам.

Ты просишь свободы, Лигея?
Как будто свобода не там,
Где враг, о победе жалея,
К твоим преклонился стопам.

Где даже просить не дерзает
О том, что потребовать мог,
И только в пыли лобызает
— Не ноги, — следы твоих ног.

Ты можешь свободным ответом
Презреть иль принять его страсть.
Скажи: неужели не в этом
Свобода, и сила, и власть?

Смирися и гордо, и смело:
Лишь плотью владеют цари,
Ты — сердцем моим овладела:
Рабыня, приди и цари.

Ночь длинна — как длинен день.
Все, что жаждало, что было
Шумно-суетно, застыло
Непроглядное, как тень.

Мглу тревогой омрачая,
Мысль мерцает, трепеща;
Так горит, зарю встречая,
Непогасшая свеча.

В бездне сна — покой забвенья,
Отдых всем в оковах тьмы…
Для свободных нет тюрьмы,
Нет для них успокоенья.

В мыслях вечность, в мыслях — мы.
Цепи сна для всей природы…
Для свободы нет тюрьмы,
Духу рабства — нет свободы.

Прошлой ночью у реки,
Притаясь за ивой,
Там, где дремлют челноки
На волне игривой,

Я подслушал голосов
Шепот еле внятный,
Я запомнил нежных слов
Говор непонятный;

И весь мир кругом со мной
Затаив дыханье
Принимал в тиши ночной
Странное признанье…

Если хочешь, у реки,
Перед грустной ивой,
Там, где дремлют челноки
На волне игривой,

Повторю я пред тобой
Шепот речи нежной…
Будет мне внимать прибой
На траве прибрежной;

Будет мне весь мир внимать,
Будет сердце биться…
Поспешим… Давно уж мать
Ищет и бранится.

Что нас ждет, я знаю сам…
Грозно смотрят свечи…
Попадет, ужотка, нам
За чужие речи…

Верна царю обширность дальних стран,
Но за стеной дворца таится смута.
Тарквиний — горд… И гордый пал тиран…
Ликует Рим и славит доблесть Брута: