Марк Луцкий - Сборник произведений

На бору со звонами плачут глухари.

С.Есенин

Говорят, что глухари не слышат –

Оттого зовут их "глухари" –

В тот момент, когда им служит крышей

На озерах "алый свет зари".

В тот момент, ей-Богу, не до слуха,

В тот момент в глазах стоит Она!

И, явив собой томленье духа,

Песнь его поэзии полна.

Он токует, выгнув шею ниже,

Ничего не слыша в этот миг.

И подходит ближе, ближе, ближе

Начиненный смертью дробовик.

Грянет выстрел, свистнет дробь в полете,

До певца недолго долететь.

Он замрет на самой страстной ноте.

Так и я хотел бы умереть.

Я удручен, фиаско потерпев.

В который раз со мной случилась драма -

Всю жизнь стремлюсь к заветной Даме Треф,

Но мне мешает Пиковая Дама.

Бросать пасьянс в досаде не привык,

Колоду карт тасую я упрямо,

Но явится некстати Дама Пик,

Мне все испортит Пиковая Дама.

Увы, никак не сложится альянс,

Не подойти синхронно к этой встрече,

Знать, наша жизнь сложнее, чем пасьянс,

Но ничего – пока еще не вечер.

Бросать пасьянс в досаде не привык,

Колоду карт тасую я упрямо,

Но явится некстати Дама Пик,

Мне все испортит Пиковая Дама.

И снова гложет неудачи боль,

Не радует пасьянса панорама,

Видать, неважный из меня Король,

Коль все решает Пиковая Дама.

Бросать пасьянс в досаде не привык,

Колоду карт тасую я упрямо,

Но явится некстати Дама Пик,

Мне все испортит Пиковая Дама.

Жизнь течет спокойно, не спеша,

Не болею, не дрожу, не трушу...

Вдруг закровоточила душа,

Что-то мне разбередило душу.

Что ж, достану старую тетрадь,

Синюю, в линеечку простую,

Ручка есть - начну стихи писать,

И стихами душу забинтую.

"Свеча горела на столе..."

Борис Пастернак

Мир - одинокий исполин,

Луна в нем - одинокий зритель,

Ночь. Тишина... И я один

На заблудившейся орбите.

Все утонуло в зыбкой мгле,

Здесь и дома, и люди древни.

Свеча горела на столе

В избушке на краю деревни.

Взирал с надеждой черный лес

На луч, прорвавшийся из мрака,

И льдинкою глядел с небес

Скуластый профиль Пастернака.

Здесь коридор угрюм и тесен,

Толпа народу, тяжкий дух.

Сидит старуха в райсобесе

В компании других старух.

Сидит в том коридоре темном,

Уже четвертый час идет.

В собесе нынче день приемный,

Сегодня пенсий пересчет.

А стажа у нее - полвека,

Вся жизнь - работа и дела.

Ну много ль надо человеку,

А все же пенсия мала.

Как ни считай, а все-то мало,

Ох, что-то будет впереди?

Девчонка крикнула из зала:

- Ну кто там следом? Заходи!

Перед старухою колонки

Из цифр бегут, теперь держись -

Ей с калькулятором девчонка

Все пересчитывает жизнь...

Посвящаю светлой памяти А.П. Синельникова

Мы их три дня назад похоронили.

Был тяжкий бой, там густо полегло.

Лежат ребята в братской той могиле,

А холм могильный снегом занесло.

Стоит фанерка, а на ней застыли

В своем последнем списке имена.

Убористо так - сорок семь фамилий,

Вновь больше взвода отняла война.

Из штаба похоронки разослали,

А наш старшой все поминает мать:

- Там одному из них Героя дали,

Придется нам могилу разрывать!

Бранился наш старшой, не мог простое

Он правило на фронте отменить -

По статусу какому-то, Героев

Положено отдельно хоронить.

Могилу мы разрыли, было дело,

Героя извлекли, не в этом суть...

Другой солдатик, тот, лежавший слева,

Еще дышал! Навылет ранен в грудь.

А мы-то посчитали, что смертельно!

Три дня в могиле пролежал солдат.

Героя схоронили мы отдельно,

А парня передали в медсанбат.

Потом, слышь, он писал письмо из тыла -

Два пальца на ноге пришлось отнять.

Еще писал, что мать его просила

Старшому благодарность передать.

... Нас окружали тонкие березки,

Замолк сержант, молчит и я молчу.

- Лежал он то ли в Омске,

То ль в Свердловске.

Запамятовал... Врать же не хочу.