Дмитрий Быков - Новые и новейшие письма счастья (сборник)

Славься, славься, кардиолог Хренов, давший имя нашим временам!

К очередному дню рождения И.В.Сталина

Мне

снился сегодня

Египет, пустыня, что пылью дымит,

отеля параллелепипед на фоне седых пирамид,

привычные увеселенья меж пляжей, барханов и гор,

но главное – все населенье втянулось в мучительный спор.

Один ко мне тоже прискребся, вцепился зубами, как мопс,

и спрашивать

стал про Хеопса: товарищ, а как вам Хеопс? На фоне

правителей юга, под пологом местных небес, он был,

безусловно, зверюга – ужасней, чем даже Рамзес;

славянства вожди и арапства пред ним – эталон белизны;

ужасное, знаете, рабство, убийства, растрата казны, утрата

товарного вида, забыты порядок и честь… Но все-таки

вот – пирамида! А что у нас кроме-то есть? Осталась

от этого гада и тешит туристам глаза. А то бы сплошная

Хургада. Вы против, камрад, или за?

Немного

помявшись для виду,

я так отвечаю во сне: конечно,

я за пирамиду, но рабство не нравится мне.

Конечно, я против холопства, позиция, в общем,

проста – но это же время Хеопса, две тысячи лет до Христа.

Неужто он так актуален, велик, справедлив и толков, что вы

из-за этих развалин беснуетесь тридцать веков? О да,

говорит египтянин, в ответ

предлагая вино. Наш спор для стороннего странен, но нам

он привычен давно.

Мы ляжем со временем в гроб все, придя и уйдя

нагишом, – а все-таки спор о Хеопсе останется

неразрешен. Как некая вечная оспа, Хеопс заразил

большинство. Одни у нас против Хеопса, другие убьют за него.

Покуда Египет не спекся, он тот еще был исполин, —

а собственно, кроме Хеопса, и вспомнить-то нечего, блин.

Любого спроси и уверься – историк тебе подтвердит:

ни больше подобного зверства, ни больше таких пирамид.

Туристы бегут с перепугу, узнав, что за этот предмет

терзаем мы глотки друг другу четвертую тысячу лет:

мы движемся в ритме рапида. Былая угроза грозна. Одни

Ведь

власть

не бывает плохою,

он все-таки был божество,

он принял Египет с сохою,

а сдал с пирамидой его, он вырастил

три поколенья, он справился с местным ворьем,

а что сократил населенье – так все мы когда-то умрем!

Оставь либеральную гниду томиться подсчетом гробов —

но где

ты видал пирамиду, построенную без рабов? Естественно,

каменоломни,

тесальщики, грузчики, ад, бесправие, казни – но помни:

лес рубят, а щепки летят.

Он видел сквозь годы и дали, забвения тьму разрубал…

Рабы, безусловно, страдали. Но было что вспомнить рабам!

И всюду, куда я ни сунусь – на пляж, в забегаловку, – опс!

Повсюду, из комнат и с улиц, – веселое имя «Хеопс». Идут

несогласные строем, в коросте от множества ран: одни

обзывают героем, другие рыдают «Тиран!».

Запрусь ли я даже в удобства, в сортир, по-мужски

говоря, – там надписи лишь про Хеопса, про грозного

чудо-царя. «И как мне вас жалко, ребята, – кричу я,

уставши от фраз, – что вас истреблявший когда-то вас так

занимает сейчас! Довольно великого жлобства, довольно

исхоженных троп-с, попробуйте жить без Хеопса – на что

он вам сдался, Хеопс?!» Но стонут они от обиды: заткнись,

о кощунственный жид! И грозная тень пирамиды на улицах

тяжко лежит.

Проснулся я рядом с женою в квартире своей городской,

томимый неясной виною и зимней холодной тоской,

и думаю в утренней рани, на фоне

редеющей тьмы: как славно, что хоть египтяне

не так безнадежны,

Любезный читатель! Позволь мне, как встарь, пока позволяет свобода, тебе предложить лаконичный словарь две тыщи десятого года. А то позабудешь, чем славился он. На «А»: Аватар, а еще Афедрон, два знака культуры, и рядом – Ассанж с неразлучным Айпадом. На «Б» – на своем «Мерседесе» Барков: стране доказал этот дядя, что крупные рыбы глотают мальков, практически, в общем, не глядя. На «В» помещаются Взрывы в метро. Хотелось бы вспомнить о прошлом светло, о добром найти полсловечка… На «Г» вспоминается Гречка, сметенная смогом и адской жарой, сбежавшая с криком «Отстаньте!». На «Д», безусловно, Данилкин-герой, с приставкою, может быть, «анти». На «Ё» – полусон, превратившийся в быль: представленный Прохоровым Ё-мобиль, прибор на бензине и брюкве, вполне соответствует букве. На «Ж», безусловно, крутая Жара – тупей и безжалостней быдла. Страна ее, кажется, пережила, но вера в стабильность погибла. На «З» – Залдостанов по кличке Хирург: средь многих премьером озвученных пург одну мы отметить алкали – о дружбе с «Ночными волками». На «И» – Инновации. Тема жестка, их перечень, граждане, страшен, и так получилось, что обе на «К»: Кущевская, значит, и Кашин. Кущевская нам обозначила стиль, который тандем постепенно взрастил, и Кашина битой месили в таком же, мне кажется, стиле.