Иван Барков: "Заветные" сочинения Ивана Баркова

Два вдруг не лезут ей, а одного так мало.

Горшкова дочь дает в наймы свою пизду.

Кто хочет, тот еби, плати лишь должну мзду.

А уж у ней пизда весьма уж не ребячья,

Потребен хуй большой, а плешь чтоб жеребячья.

Какую ж за труды ей пошлину давать?

Она охотнику сама о том даст знать.

Желанья завсегда заики устремлялись,

И сердце, и душа, и мысли соглашались,

Жестоку чтоб открыть его к любезной страсть,

Смертельную по ней тоску, любови власть.

Но как его язык с природна онемленья

Не мог тогда сказать ни слова ей реченья,

То, вынувши он хуй, глазами поморгал

И немо речь сию насильно проболтал:

— Сударыня, меня извольте извинити,

Он нужду за меня всю может изъяснити.

Муж спрашивал жены, какое делать дело:

— Нам ужинать сперва иль еться зачинать?

Жена ему на то: — Ты сам изволь избрать.

Но суп еще кипит, жаркое не поспело.

— Федулюшка, мой друг, какой это цветок,

Который у мужчин блистает из порток?

Я видела намнясь, как с батюшкой лежала,

Что матушка, пришед, рукой его держала.

Пожалуй мне его, голубчик, растолкуй,—

Спросила девушка. Федул сказал ей: — Хуй.

Софрон как черт лицом, и к дьявольским усам

Имеет еще нос, подобный колбасам,

Которы три года в дыму будто коптились;

А дети у него прекрасные родились;

Что видя, госпожа, имевша мимо путь,

Сказала, чтоб над ним немного подсмехнуть:

— Куда как дурен нос, хозяин, ты имеешь,

А деток не в себя работати умеешь.

Надулся тут Софрон, боярыне сказал:

— Не носом я детей, а хуем добывал.

Худая память, врут, всё будто у седых.

А я скажу: она у девок молодых.

Спросили у одной — при мне то дело было:

— Кто еб тебя вчера? — Она на то: — Забыла.

Напрасно, муж, грустишь, что я с попом ебусь;

Безгрешна от того я, друг мой, становлюсь,

И ежели когда попу я подьебаю,

Тогда я и детей, и мужа вспоминаю.

Всегда с ним благодать мой осеняет лоб,

Или не знаешь ты: чиста пизда, поп ёб.

Дозволь, Клариса, мне списать с тебя портрет,

Который различать с тобой не будет свет,

Столь чрезвычайно он с тобою будет сходен.

Верь мне, что будет он тебе весьма угоден:

Я напишу его без кисти и чернил,

Так чтобы он во всем с тобою сходен был.

Но отгадай, чем мы портреты те рисуем?

Ответ Кларисы: — Хуем!

Ни глаз, ни рук, ни ног я сроду не имею,

А сделать образ чей я точно разумею.

Любим девицам я, но ими и презрен,

Всяк волю мне дает, но я и заключен.

Противу естества голодный бодр бываю,

А сытым будучи слабею, унываю.

На троне, на суде и в пропастях живу.

Рождаю я кого, того терзаю, рву.

Позорен именем, необходим делами,

Я грешен, но сижу в беседе и с попами.

Я твари всей отец, но я того и сын,

Притчиной бытия я коего один.

Хожу я в кладези, но их я напояю,

Я смертен, но, как свет стоит, не умираю.

Жечь суют меня в горн, но как меня ни суй,

Я точно все таков, каков и есмь: я хуй .

Ни пифин я, ни рак, ни зверь, ни черепаха,

Жилище мое — тьма, покров на мне — рубаха,

Не можно образ мой существенно списать,

Ниже подробно всех чудес моих понять;

Владычица сердец, я матерь всей природы,

Идут в мои врата все твари и народы.

Собою я сама хоть, правда, подла тварь,

Но перво всех меня целует всякий царь.

Гнушаются все мной, но я небесполезна,

Нельзя меня хоть есть, но вкусом я любезна,

И, тешучи других, я тешу и себя,

Рождаю целости я, целость погубя.

У женщин я живу, мущинами питаюсь,

Рождаю в свет я тех, я кем сама рождаюсь.

Не блещущая я планета иль звезда,