Юрий Колкер: Юрий Колкер. Ветилуя. Стихи, написанные в Англии (1989-1999).

Тихим пеньем поминальным

Дверь печальная скрипит,

Светлый мрак в окне чердачном

Привиденьем новобрачным

Соблазнительно скользит.

А в конюшне сопредельной,

Ставшей газовой котельной,

Там, уединенью рад,

Сладкой мыслью увлечённый,

У котла сидит учёный,

Сочиняя самиздат.

Он сидит, нетленку пишет,

Топка ровным жаром пышет.

Вся-то жизнь ему ясна

Сквозь шальные упованья

Под ночные помаванья

Из чердачного окна.

1995

* * *

Б. Х.

Материнскою твердью

Осеняет Глагол.

Между жизнью и смертью

Он тропинку нашёл.

Сладкогласна основа.

Всякий вздох — волшебство

В сочетаньях родного

Языка твоего.

Задушевной свирелью

Отзовётся хорей

Над твоей колыбелью

И могилой твоей.

Пусть невнятны значенья:

Чем случайней, темней, —

Тем страшней приключенье,

Тем добыча верней.

Пусть болгарин Мефодий

И халдейское ША —

А заёмных мелодий

Не желает душа.

От себя не отступим

Ни в каком далеке.

Мы страдаем и любим

На родном языке.

1995

* * *

— Ответь, мудрец... — Так начал повелитель,

Но тот не дал закончить: — Погоди!

Ты высоко меня не возводи.

Я не мудрец, а мудрости любитель .

Скажу и я: средь горестей простых

Родной очаг оберегал я честно.

Кем был? Бог весть. Доподлинно известно,

Что я не почести любил, а стих.

Молитвами, созвучьями и сердцем

Живущему — от них не стоит жить.

Нельзя обол у Феба одолжить.

Любви не растолкуешь иноверцам.

1995

* * *

По утрам в полях столько слез,

Что в счастливом этом краю

Сам собою встаёт вопрос:

Так ли жизнь ты прожил твою?

Отпущу собаку с ремня,

В гору медленно поднимусь,

Вспомню тех, кто любил меня,

Попрощаюсь и повинюсь.

Не щедрот я в жизни искал,

А единства и полноты,

Да не выдалось: храм упал,

Над рекой развели мосты.

Злая слабость, лютая власть,

Та, что с детства душу вела,

Циклопически удалась:

Всё повыжгла во мне дотла,

Волю, разум, любовь и честь

Закавычила в кандалы,

И один я стою, как есть,

Посреди моей Шамбалы.

1994

* * *

Жизнь беспримерна. Пролистай века,

Помешкай в Лувре — и листай сначала:

Мы там с тобою, где ничья нога

От сотворенья мира не ступала.

На выдохе Эрата осеклась,

Бессонные у Мельпомены бденья,

Не отрывает Клия жадных глаз —

Вовек не знавшая недоуменья!

Припомни юность: кто помыслить мог,

Что и для нас возведены чертоги?

Что храм поднимется у наших ног —

И мы еще помедлим на пороге?

Не чудо ли? Упала пелена —

И небо над трущобой воссияло.

Без нас природа не была полна,

В ее садах волшебных не хватало

Колумбу — странствий, Казанове — дел

Сердечных, тел небесных — Галилею...

Гроша не дам за чудный их удел!

За наш вертеп — души не пожалею.

1994

* * *

Возьми в моём люблю не фабулу, не слово,

Не Эльдорадо ласк, а вечный капитал.

Я верю всей душой: блаженства столь живого

Никто и никогда ни с кем не обретал.

За вечностью, в садах, где Мойры шерсть овечью

Сучат на звёздный плед и птичий алфавит,

Меня окликнешь ты, и я тебе отвечу,

И мой ответный зов пространство искривит.

30 марта 1995

* * *

Уж если читать, так поэтов. Прозаик солжёт,

И правду сказав, а поэт, и солгав, осчастливит.

Душой затевается звуков блаженный комплот,

От сердца исходит мечта — и певец не сфальшивит.

Не слишком изыскан был харьковский этот старик,

Но болью напутствуем, гневом воодушевляем,

Любовью ведом, он в заветную область проник, —

И мы с благодарностью книгу его прочитаем.

1995

* * *

Свою вторую жизнь он так решил прожить:

Себе, с оглядкою на ближнего, служить,

Тщеты и суеты не числить наслажденьем,

Спокойный диалог затеять с провиденьем,

С первичной скудостью свой век соотнести,

Расчислить радости до смерти неизбежной,

Свечу под колпаком нести во тьме кромешной...

Разумный эгоист — что ангел во плоти.

Аскеза — вот соблазн и праздник небывалый

В разнузданной ночи Гоморры одичалой.

Океанический, творительный покой...

На первую же он давно махнул рукой.

1995

1

Неужто выживем? Непостижим

Схвативший нас водоворот событий —

И пощадивший. Бочка под скалой.

Нас чудом вынесло на милый берег.

Дно высажено, жалкие пожитки

В камнях рассеяны, а в стороне